1632

– Вот уж вряд ли. – Он сделал глубокий вдох. – Почему бы вам не оставить, все это мне, Мелисса? Как у бывшего профессионального боксера, у меня есть одно преимущество – я знаю, как и когда нанести удар и как уйти от него. – Он посмотрел на ее аристократические руки – А вы нет.

Она опустила руки.

– Я пришла к такому же выводу.

Слова были определенным итогом. Она взяла Майка и Ребекку за руки и повела их к двери.

– Мудрость начинается с осознания своих ограничений. Я знаю свои. Я знаю, что я могу сделать и что не могу.

Майк внезапно остановился. Мелисса посмотрела на него, затем – вслед за его глазами.

Гретхен было хорошо видно через окно. Она ругала одного из детей, грозя пальцем. Судя по всему, мальчик начал карабкаться на одному из стендов кафетерия для того, чтобы получше разглядеть освещение. Стремительность, с которой он спустился вниз, была совершенно забавной. Так повинуются богине.

Она и выглядела, как богиня. Тевтонская богиня, подумала Мелисса. Еще этот халат, будь он проклят. Роскошные белокурые волосы. Ослепительная блондинка. Длинные локоны, обрамлявшие лицо, усиливали красоту неимоверно. Грозивший палец на стройной, но мощной руке, крепившейся к такому же стройному и мощному плечу. Все в ней было гармонично. Ее грудь, достаточно большая и ясно видная под тонким халатом, выглядела каменной. Мелисса, вспоминая обнаженное тело Гретхен, знала, что и все остальное соответствует этому.

– Кто это? – спросила Ребекка. – Ее глаза расширились. – Та самая женщина?

Мелисса кивнула.

– Да, это она. Вы уже слышали эту историю, как я понимаю?

Ребекка кивнула.

– Майкл рассказал мне. Женщина, которая спрятала своих сестер в выгребную яму, а потом гордо стояла, ожидая нападения. – Она вздрогнула. – Я с трудом могу представить себе такую ​​смелость.

Майк еще смотрел на Гретхен через окно, прежде чем добавить: – Господи, настоящая валькирия.

Мелисса покачала головой.

– Нет, Майк. Вы не правы. – Она нахмурилась. – Валькирии! – Слово прозвучало почти как проклятие. – Оставьте это болезненному воображению Рихарда Вагнера, воспевшему валькирию.

Она снова взяла их за руку и повела к двери.

– Валькирия – это просто стервятник. Поклоняющийся смерти. Конструкт из убитых тел. Чем тут можно гордиться?

Она резко остановилась, притормозив и их. Ее палец указал на Гретхен.

– Это молодая женщина совсем другая, она по-настоящему достойная и храбрая и заслуживает уважения. Это женщина, олицетворяющая жизнь.

Она вздохнула.

– Я знаю, что я могу сделать, и что не могу. Я знаю, что нам нужно, и то, что я могу дать для этого. Я могу помочь. Я могу научить. Я могу руководить, надеюсь. Но я не могу сделать того, что сделала она. – И слегка пожала стройными плечами. – Даже если бы я не была слишком стара, я все равно не смогла бы этого сделать. Я не из этого мира, и даже если я бы я была из него…

Она повернула голову, глядя на север. Там, за холмами, осталось поле боя. Ее следующие слова были произнесены шепотом.

– Я никогда не была слишком мужественной или смелой. Я не трусиха, но у меня бы ничего не получилось. Я бы погибла, не сумев спасти никого другого.

Мелисса улыбнулась. Это была улыбка твердой удовлетворенности – улыбка человека, находящегося в мире с самим собой.

– Так что этот наш новый мир не по зубам радикалу шестидесятых. За исключением, может быть, в качестве историка-консультанта. Мы вернулись к истокам, когда вся наша борьба только начиналась. Подпольная борьба за равенство. Два века до Сенека-Фоллз[2], первой конвенции за равноправие женщин.

Ее улыбка стала грустной.

– Мелисса Мэйли знает, как должно быть, но она не тот человек, который может этого добиться. На самом деле, нам нужна новая Гарриет Табмен[3].

Она взглянула на женщину в окне.

– И, возможно, я ее нашла.

Гретхен снова смотрела на Джефффа. Он больше не избегал этих взглядов. О, нет. Он смотрел на нее, как агнец, готовый к закланию.

– И первое, что нужно сделать, это остановить ее от продажи себя другому солдату, чтобы сохранить своих детей живыми. Нельзя начинать свою новую жизнь в качестве обозной шлюхи. Заново.

Теперь Мелисса шла к двери. Ее босые ноги шлепали по тротуару, как сапоги.

Майк усмехнулся.

– Интересно посмотреть, как это у вас получится.

– Что за Сенека-Фоллз? – спросил Ребекка. – И кто такая Гарриет Табмен?

К тому времени, как они подошли к двери, Мелисса начала свои объяснения. Она только успела лишь вкратце осветить тему, до начала совещания. Но ее слов было достаточно, чтобы Майк и Ребекка вникли в суть. И этого хватило. Политические умы понимали трудности, с которыми им придется столкнуться, но заложить зародыш будущего стоило попытаться.

* * *

Когда они пришли, Мелисса Мэйли уже полностью отошла от того ужаса, ставшего причиной тошноты и последующей рвоты. Из этой тошноты в ее душе вызрела надежда – и теперь предстояло заронить надежду в души тысяч других.

Инквизиция, конечно, считает по-другому. Как и множество баронов, епископов, и прочих охотников на ведьм в Европе.

Глава 24