1794

Анна Стина остановилась в нерешительности. Как прервать молчание? Так ничего и не придумала — узница ее опередила.

— Почему ты меня беспокоишь? Ты что, не знаешь, который час? Глубокая ночь!

Магдалена Руденшёльд заметно недовольна.

— Что это значит? Мне лгут в лицо! Ульхольм поклялся всем, что мог придумать! Обещал избавить меня от встреч с… неужели недостаточно, что меня заперли с потаскухами и бродягами? И все ради того, чтобы унизить! Зачем ты пришла? Хочешь что-то украсть? Или потом хвастаться подружкам по несчастью, что видела не кого-нибудь, а саму Маллу Руденшёльд?

Анне Стине стало очень обидно.

— Я пришла с поручением, — сухо произнесла она и вытащила из кармана юбки конверт.

Магдалена Руденшёльд вскочила так, будто в стуле, на котором она восседала, была спрятана особая пружина. Подбежала, чуть ли не вырвала из рук Анны Стины конверт и вскрыла его ловким, давно отработанным движением ногтя. Прочитала за несколько секунд, поднесла к пламени свечи, подождала несколько секунд. Убедилась — горит надежно. Бросила пылающую бумажку в изразцовую печь, со злорадной усмешкой вернулась к столику и обмакнула перо в чернильницу; перо заплясало по бумаге с непостижимой быстротой.

Анна Стина заглянула через округлое плечо узницы. Список имен.

— Час мести еще не пришел, мой Густаф… еще не пришел. Когда мы вернем все, что нам принадлежит, все они получат по заслугам. Пусть молят о пощаде — мы не услышим! Мы ничего не услышим, мы сольемся в счастливом поцелуе долгожданного воссоединения. Я буду как королева, любима и почитаема всеми…

Она сложила бумагу, нагрела над свечой палочку красного сургуча, запечатала письмо и протянула Анне Стине.

— Вот, возьми. И будь осторожна. Поняла? Будь осторожна. В кабаки не заходи по дороге, даже если захочешь… промочить горло. — Простонародное выражение Малла Руденшёльд выговорила с бледной улыбкой.

Анна Стина посмотрела на окна — забраны решетками. Этот путь отступления отрезан. Магдалена снова улыбнулась.

— Вот оно что… Ты хочешь получить un souvenir… — Она обвела взглядом комнату. — Это понятно. Не ты одна. Но все имущество распродано… конечно, преданные друзья скупили все мои украшения и носят их, как знак верности. Переплатили при этом изрядно. Что ж… я могла бы расписаться на бумажке, чтобы ты показала своему ухажеру, но, к сожалению… не могу и не хочу рисковать.

Она еще раз огляделась. Взгляд ее упал на туалетный столик, и бледное лицо просияло. Магдалена заговорщически подняла указательный палец, встала и взяла со столика маленький флакончик необычной огранки. Подержала у свечи, полюбовалась игрой света, вынула хрустальную пробку и показала рукой: подойди.

— Дай руку. — Она взяла Анну Стину за запястье и приложила флакончик к тыльной стороне ее ладони.

— Только сунь им руку под нос — сразу поймут, где ты была. Подарок герцогини… привезен из самого Парижа. Революция… парфюмеры поголовно разорились, и каждый флакончик на вес золота. Чувствуешь? Лаванда, кассия[37], бергамот и, само собой! Само собой — благороднейшая амбра. Мой Густаф с ума сходит от этого аромата.

Наверняка приняла растерянность Анны Стины за немое восхищение и с ласково-снисходительной, поистине королевской улыбкой изящно махнула рукой — уходи.

Дверь на этот раз она заперла.

22

Анна Стина допустила ошибку, и эта ошибка оказалась непоправимой: захлопнула за собой дверь в подвал. И только теперь с ужасом поняла: замок сменили. Пи один ключ из выданной Дюлитцем связки не подходил. Пощупала замок — гладкая, еще не успевшая покрыться ржавой коростой поверхность. Даже можно нащупать царапины, оставленные пьяными пальтами при попытках попасть ключом в скважину. Как же она не подумала! Даже если Бьоркман и его подручные не нашли этот тайный лаз, все же сообразили: что-то тут не так. Две узницы исчезли. Новый замок, контроль за ключами построже — больше ничего и не надо.

Она еще раз выругала себя за несообразительность. Мышеловка захлопнулась. Присела на корточки у стены, лихорадочно пыталась сообразить: что теперь делать? Посмотрела на винтовую лестницу в спальню пальтов. Оттуда по-прежнему доносился пьяный храп.

Пальты… несмотря на всю отчаянность ее положения, противостоять искушению Анна Стина не смогла.

Единственная возможность. Она начала на ощупь подниматься по лестнице, останавливаясь на каждой ступеньке. Спальня пальтов пахнет, как свинарник. От храпа даже стекла в окнах дребезжат. На столе угадываются бутылки и стаканы. Воздух тяжелый — адская смесь самогона, пота и кишечных газов.

Не успела сделать и шага, как на ближайшей койке произошло движение. Спящий пальт сел в кровати и уставился на нес невидящими глазами. Спина прямая, как кочерга.

— Шел бы ты к дьяволу, Нюблум, — пробормотал он громко и невнятно, как почти всегда говорят люди во сне, — у меня свободная ночь. Найди кого другого.