1794

Винге поискал глазами другую кружку и не нашел. Обтер большим пальцем края кружки Карделя и осторожно слил остатки кофе, стараясь оставить гущу на дне. Приятная горечь почти сразу перебила гнилостное послевкусие стокгольмских улиц.

Кардель глянул на него с упреком.

— Что ж вы не написали, куда именно поперлись? Я бы вас сменил.

— Жан Мишель… подумайте сами: какие у меня были шансы обнаружить вас в более или менее работоспособном состоянии? Почти никаких… я искренне удивлен…

— Вот именно — «почти». Вот вам и «почти». Ну что ж… рад оправдать ожидания. И что? Какова награда за ваши мытарства? Каковы, как у вас там говорят, дивиденды? Игра-то стоила свеч?

Кардель с явным удовольствием произносил слышанные от Сесила словечки.

Винге запрокинул голову и высосал из кружки последние капли.

— Да. Стоила. Игра, несомненно, стоила свеч. В доме есть люди. Служанка каждое утро отправляется с корзиной на рынок. Хлеб, зелень, окорок — хватит на несколько человек. Допущение, что Сетон живет в доме один со слугами, маловероятно. Скорее всего, не он, а его супруга, которую я ни разу так и не увидел. Свечи по вечерам зажигают только в одной комнате. Но вот еще любопытная деталь: каждое утро к дому подъезжает на повозке мужчина и оставляет целый ворох цветов.

— Уж не сам ли наш вечно ухмыляющийся дьявол?

— Каждое утро, все дни, пока я был на посту, одно и то же — охапки цветов. Нет, цветы привозит не он. Он появляется к полудню. В ландо. Проводит в доме час или два и уезжает. Одет, как на королевский прием. Ночи проводит где-то еще.

— И что вы думаете по этому поводу?

Эмиль не ответил. Поднял крышку кофейника, сунул туда кулак и что есть сил надавил, пытаясь выжать хоть немого бодрящего напитка. Вылил добычу в кружку и разочарованно поморщился — черная жижа едва покрыла дно.

— На Баггенсгатан поговаривают… якобы Сетон держит жену взаперти. Предлагаю: любой ценой проникнуть в дом и попытаться ее найти. Мы теряем время. Может, она проявит больше благосклонности, чем ее ухмыляющийся дьявол, как вы изволили выразиться.

Кардель раскачался на койке, встал и зарычал. Опять куда-то воткнулось сломанное ребро.

— Жан Мишель… а вы в состоянии?

Кардель глянул на него — если не с яростью, то с большой долей яда.

— Не кривляйтесь, Винге. Если есть куда идти, я иду. Единственный способ бороться с болью — не замечать.

Ну, то есть… стараться не замечать. Этой нехитрой премудрости я научился еще на войне. Будьте уверены, уроки были не дешевы… Отеки на физиономии рассосались, спасибо им, родимым. Даже побриться получилось. Предлагаю, кстати, и вам сделать то же самое. Нож направлен, вода в тазике, думаю, еще не остыла. На вас главная надежда. На что мы еще можем рассчитывать, кроме вашего неотразимого обаяния? А пойду я один, меня и на порог не пустят. Поглядят на рожу — и на засов.

9

Винге подивился, как быстро оправился тяжелый и с виду неуклюжий пальт. Первые пару кварталов он заметно прихрамывал, но постепенно кровь пробила дорогу в сдавленных отеками сосудах, и мускулы занялись тем, чем и должны заниматься: переносить могучее тело из одной точки пространства в другую. Прошло меньше часа, и они уже были у цели. Сдобренная охрой, намеренно небрежная штукатурка дома Тихо Сетона под лучами низкого осеннего солнца выглядела очень красиво. Кардель выплюнул табачную жвачку и нетерпеливо растер каблуком.

— И что? Уже как бы стало привычкой: каждый раз, как я стою с кем-то из братьев Винге перед домом… я имею в виду, не просто домом, а этаким… ничего хорошего не сулящим домом… дома, как известно, разные бывают. И как туда попасть? Предложение, знаете ли, всегда одно: постучать в дверь и сообщить о прибытии. Ничего другого нет. Или как?

— Вы правы, конечно. Но как подумаю, что мы там увидим… извините, дрожь пробирает.

Калитка не заперта. Они прошли по вымощенной розовым камнем дорожке. На стук долго никто не отвечал. Наконец послышался испуганный голос:

— Нам ничего не надо. Оставьте нас в покое.

Кардель поспешил упомянуть полицейское управление, но дверь открылась, только когда он наобум назвал имя всесильного Ульхольма, стокгольмского полицеймейстера. Открылась… можно и так сказать; скорее, приоткрылась. В щелку выглянула молодая женщина. Служанка, судя по мелькнувшему кружевному фартуку. Бледная, вид такой, будто увидела привидение.

— Нам надо по возможности поговорить с фру Сетон. — Как можно спокойнее и доброжелательнее произнес Винге.

Служанка вздохнула и глянула на него так, будто он велел ей достать луну с неба. По возможности…

— Госпожа не принимает.

Служанка хотела было захлопнуть дверь, но Кардель предусмотрительно вставил в щель ногу. Она не рассчитала силы, дверь вырвалась у нее рук и открылась настежь. Кардель втиснулся в холл.

— Бери-ка ты хорошенькие ножки в хорошенькие ручки и предупреди хозяйку: посетители ждут. Надо ей привести себя в порядок, пусть приводит, не надо — еще лучше. Подождем. Но недолго. В случае чего и сами найдем дорогу. Не заблудимся.