Читаем 19 мифов о популярных героях. Самые известные прототипы в истории книг и сериалов полностью

Мы не знаем, общался ли герой «Трех мушкетеров» с лилльским палачом, но с этим городом связана целая страница его жизни! За заслуги в сражениях против испанцев король назначил новопроизведенного капитан-лейтенанта своих мушкетеров и самопровозглашенного графа д’Артаньяна губернатором города Лилль. Впрочем, губернаторство не заладилось. Д’Артаньян-губернатор так и не смог договориться с «заносчивыми и вольнолюбивыми простолюдинами» из хорошо сплоченных цехов лилльских ткачей, а все попытки управлять «железной рукой» встречали единодушное и упрямое сопротивление горожан. Офицеры гарнизона также отчаянно интриговали, чтобы «свалить» нового губернатора, втихаря смеялись над его гасконским акцентом и даже дали ему меткое прозвище. Помните, д’Артаньян в замечательном исполнении Михаила Боярского залихватски кричит «Каналья!» и «Тысяча чертей!», так вот, настоящий тоже любил браниться. И лилльские интриганы-офицеры прозвали его «господин Черт Побери». Впрочем, похоже, и на этом посту мушкетер был безукоризненно честен – ведь он не оставил после себя состояния, хотя должность к этому весьма располагала. Он с радостью встретил начало Франко-голландской войны, когда ему, наконец, было позволено бросить «проклятое губернаторство». Король присвоил ему последний воинский чин – звание «полевого маршала», что примерно соответствовало современному генерал-майору. Вместе со своими бесстрашными мушкетерами, сопровождавшими короля, д’Артаньян в последний раз окунулся в водоворот походов и сражений. 25 июня 1673 г. под стенами осажденного Маастрихта по безрассудному приказу одного из «придворных» полководцев мушкетеры заняли покинутое голландцами укрепление. Разумеется, французские солдаты были обнаружены, попали под убийственный обстрел с городских укреплений, а защитники Маастрихта большими силами пошли на вылазку. Потеряв множество людей, французы были выбиты из укрепления. Д’Артаньян изначально категорически противился этому плану, предупреждая: «Вы рискуете тем, что множество народу погибнет ни за что». Но, увидев отступление своих, старый воин не выдержал позора и бросился вперед, увлекая за собой боевой отряд своей мушкетерской роты и гренадеров Пикардийского полка. Их пример воодушевил дрогнувших гвардейцев, которые вновь устремились на врага. Закипело жестокое сражение, в котором голландцы были отброшены обратно в город, но при этом 27 мушкетеров погибли, почти все остальные были ранены. Отважного д’Артаньяна нашли среди его погибших солдат. Мушкетная пуля, попавшая ему в голову, прервала полную приключений жизнь на земле, но не в истории… Мушкетеры и простые солдаты искренне оплакивали его смерть, ведь д’Артаньян умел понимать нужды простых солдат, по мере сил заботился о своих подчиненных и был любим ими. Как сказал один из его офицеров: «Лучшего француза трудно найти!» А король заявил: «Я потерял д’Артаньяна, которому в высшей степени доверял и который годился для любой службы». Тело отважного воина было предано земле на кладбище небольшой церкви Св. Петра и Павла близ городской стены, к которой он так стремился в своем последнем бою. Сейчас там памятник подлинному д’Артаньяну, а не литературному герою, который сделал его имя бессмертным.

Легендарная троица – Атос, Портос и Арамис – также встречается на страницах «Мемуаров д’Артаньяна» де Куртиля. Вот только первый биограф знаменитого гасконца пишет, что это три брата (!), с которыми тот познакомился у де Тревиля: «Мушкетера, с которым я заговорил, звали Портос. У него было в полку два брата, из которых одного звали Атос, а другого – Арамис». И действительно: у всех троих есть реальные прототипы, все они родились в Беарне и их необычные прозвища, как выяснилось, – настоящие фамилии!

Перейти на страницу:

Все книги серии История и наука Рунета

Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи
Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи

XVIII век – самый загадочный и увлекательный период в истории России. Он раскрывает перед нами любопытнейшие и часто неожиданные страницы той славной эпохи, когда стираются грани между спектаклем и самой жизнью, когда все превращается в большой костюмированный бал с его интригами и дворцовыми тайнами. Прослеживаются судьбы целой плеяды героев былых времен, с именами громкими и совершенно забытыми ныне. При этом даже знакомые персонажи – Петр I, Франц Лефорт, Александр Меншиков, Екатерина I, Анна Иоанновна, Елизавета Петровна, Екатерина II, Иван Шувалов, Павел I – показаны как дерзкие законодатели новой моды и новой формы поведения. Петр Великий пытался ввести европейский образ жизни на русской земле. Но приживался он трудно: все выглядело подчас смешно и нелепо. Курьезные свадебные кортежи, которые везли молодую пару на верную смерть в ледяной дом, празднества, обставленные на шутовской манер, – все это отдавало варварством и жестокостью. Почему так происходило, читайте в книге историка и культуролога Льва Бердникова.

Лев Иосифович Бердников

Культурология
Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света
Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света

Эта книга рассказывает о важнейшей, особенно в средневековую эпоху, категории – о Конце света, об ожидании Конца света. Главный герой этой книги, как и основной её образ, – Апокалипсис. Однако что такое Апокалипсис? Как он возник? Каковы его истоки? Почему образ тотального краха стал столь вездесущ и даже привлекателен? Что общего между Откровением Иоанна Богослова, картинами Иеронима Босха и зловещей деятельностью Ивана Грозного? Обращение к трём персонажам, остающимся знаковыми и ныне, позволяет увидеть эволюцию средневековой идеи фикс, одержимости представлением о Конце света. Читатель узнает о том, как Апокалипсис проявлял себя в изобразительном искусстве, архитектуре и непосредственном политическом действе.

Валерия Александровна Косякова , Валерия Косякова

Культурология / Прочее / Изобразительное искусство, фотография

Похожие книги

Лаборатория понятий. Перевод и языки политики в России XVIII века. Коллективная монография
Лаборатория понятий. Перевод и языки политики в России XVIII века. Коллективная монография

Изучение социокультурной истории перевода и переводческих практик открывает новые перспективы в исследовании интеллектуальных сфер прошлого. Как человек в разные эпохи осмыслял общество? Каким образом культуры взаимодействовали в процессе обмена идеями? Как формировались новые системы понятий и представлений, определявшие развитие русской культуры в Новое время? Цель настоящего издания — исследовать трансфер, адаптацию и рецепцию основных европейских политических идей в России XVIII века сквозь призму переводов общественно-политических текстов. Авторы рассматривают перевод как «лабораторию», где понятия обретали свое специфическое значение в конкретных социальных и исторических контекстах.Книга делится на три тематических блока, в которых изучаются перенос/перевод отдельных политических понятий («деспотизм», «государство», «общество», «народ», «нация» и др.); речевые практики осмысления политики («медицинский дискурс», «монархический язык»); принципы перевода отдельных основополагающих текстов и роль переводчиков в создании новой социально-политической терминологии.

Ингрид Ширле , Мария Александровна Петрова , Олег Владимирович Русаковский , Рива Арсеновна Евстифеева , Татьяна Владимировна Артемьева

Литературоведение