1910-я параллель: Охотники на попаданцев (СИ)

Я ещё раз тряхнул головой, отгоняя туман приступа и останавливая электромобиль у самой караулки, а потом обернулся к девушкам.

— Настя, отведи Анну в ее комнату. И лучше всего вам вдвоём там побыть пока. Выпейте горячего сладкого чаю. Мяса поешьте. Как нужны будете, позову, — произнёс я, обернувшись к девушкам, а потом быстро распахнул дверцу и выскочил из машины. Часовой в будке вытянулся по струнке, когда я быстро прошёл мимо него, но это я отметил лишь краем глаза.

Войдя в гостевой зал, быстро глянул на обеденный. Поймав мой взгляд, часовой сразу отрапортовал, хотя я от него этого не требовал.

— Ваше высокоблагородие, господа ревизоры два раза отлучались только по нужде. Более никуда.

Я кивнул и поднялся по лестнице. Уже подбежав к комнате, дёрнул ручку, которая не поддалась.

— Сашка! Сашка, твою мать! — вырвалось у меня, и я ещё раз дёрнул дверную ручку, отчего пискнули выдёргиваемые из дерева гвоздики, держащие небольшую, закрытую изнутри щеколду, и дверь поддалась. Там я увидел стоящего в углу Никитина, который не сперва дёрнулся, дабы повернуться, а потом остановился, так как в это время одетая только в ажурные панталоны Оля держала в руках нижнюю сорочку. Рядом стояла горничная Даша, готовя подать тёмно-синее платье.

При моем появлении Оля бледная, как смерть, улыбнулась.

— Здравствуй.

— Как ты? — спросил я в ответ, бегая глазами по усталому лицу.

— Не для того я шесть лет боролась со своими страхами и нервозами, чтоб просто так сдаться, — с усмешкой ответила Оля. — И спасибо, что не дал выстрелить.

Я несколько мгновений ещё стоял и молча глядел на жену. А когда она надела на себя через голову платье, позвал Никитина.

— Сашка, краска у тебя ещё есть?

— Да хоть задницей жуй, — отозвался повернувшийся парень с улыбкой.

— Тебе три часа, чтоб разукрасить оставшиеся механические кирасы на тот манер, что до этого себе сделал.

— Я не успею! — выкрикнул Сашка, изобразив на лице недоумение. — Только разве наплечники. И ещё сургучом ленты прикрепить смогу. И то если поможет кто.

— Дарью в помощницы возьми. Мы будем рыцарями святой лампы, — с усмешкой ответил я. — А пока будешь малевать, я на завод смотаюсь. Не хочу, чтоб из-за всей этой постоянной неурядицы дело с зомбиями затормозилось.

— Сделаю, шеф, — отозвался парень, а после него сразу взяла слово Оля.

— Покажи, — произнесла она, указав кивком на стол, где лежали инструменты для пайки и лампы.

Никитин сделал шаг и щёлкнул тумблером. Подключённая к тихо гудящему блоку питания лампа вспыхнула ярким сине-зелёным светом. Одновременно с этим мир дёрнулся приступом. На это раз мир не потемнел. А наоборот, стал сочным, как подсвеченный прожектором витраж, а вот звуки погрузились в глухую вату.

Но все равно я заметил, как Ольга схватилась за виски и поморщилась. Заметил, как лампа взметнулась вверх, словно хотела покинуть грешную землю и спрятаться от нас в небесах, но мешал потолок и провода. А ещё я увидел истерично бьющуюся внутри пылающей лампы бело-голубую, как электрическая искра, большую бабочку. То был дух воздуха.

Сразу захотелось с ещё большим пристрастием допросить сотрудников лампового завода.

— Воздух, скованный стеклом, — прошептал я слова из пророчества Анны.

Глава 24

Кровавый зверь в библиотеке

Спустя несколько минут я выбежал из особняка, и сел в авто. Пальцы сжимали странную лампу, внутри которой метался мотылёк воздушного духа. Создание при всей своей эфемерности не могло вырваться из колбы с серебряной паутинкой. Впрочем, это не ново, давно всем известно, что создания эфира неравнодушны к белому благородному металлу. А вот то, что, при пропускании через такую колбу электрический ток, получается отрицательный вес, являлось мне очень прелюбопытной деталью. А также было любопытным то, что мои приступы по времени совпали с этой странной электрической оказией. Два подряд, и оба раза в тот момент, когда Сашка пропускал ток через лампу с духом.

Бежать сломя голову к Бодрикову и рассказывать ему об открытии не было совершенно никакого желания. Хотелось всё распутать самому. По обыкновению, две половинки души, сшитые безымянным артефактом воедино, как незримый монстр доктора Франкенштейна, имели свои собственные бессловесные мнения. Евгений разворошил память о прочитанных в детстве книгах. И теперь внутри роились фрагменты произведений Жуля Верна. Роились подобно поднятым порывом ветра осенним листьям. Марк же видел перед собой добычу. Настоящую, достойную патриция Нового Рима. И он ни за что не желал терять след, хотел догнать и взять, вырвав у врага вместе с кадыком.

Ольга меня отпустила. Она хоть и ослабла, но при этом прекрасно понимала, что сея загадка должна быть разгадана. А после пробуждения она тоже чувствовала приступ, словно неведомый кукловод оставил разрыв на душе, как на бумажном листе. Разрыв не столь сильный, как у меня, но тоже существенный. Её приступ проявился в виде дикого свиста, стоящего в ушах и терзающего слух до боли.