1917–1920. Огненные годы Русского Севера

После создания ВПСО борьба между правым и социалистическим блоками велась на выборах в думы и земства, в первую очередь в Архангельскую думу. Во главе социалистического блока стоял Гуковский, а во главе Внепартийного списка национального объединения – бывший член ПСР Максимилиан Максимилианович Филоненко. Он родился в уездном городке Саратовской губернии в семье корабельного инженера М. Филоненко. Мать Елена Каннегисер происходила из известной еврейской семьи[231]. Для брака с М. Филоненко Елена приняла православие. Сразу же после начала Первой мировой войны призван в армию. В октябре 1914 г. в чине подпоручика начал службу в лейб-гвардии Гренадерском полку. В феврале 1917 г. он имел чин штабс-капитана. Я не знаю, когда Филоненко вступил в ПСР, видимо, он принадлежал к т. н. «мартовским эсерам», вступивших в партию после Февральской революции, когда огромное количество людей, одни из политических взглядов, а многие из-за карьерных соображений, вступили в самую популярную весной 1917 г. партию. Умный, смелый, решительный, он стал делать стремительную политическую карьеру. Филоненко был назначен комиссаром 8-й армии под командованием Л. Г. Корнилова, на которого он произвел самое благоприятное впечатление. В своих показаниях он характеризовал Филоненко: «В июне, во время подготовки армии к наступлению, он проявил много уменья, настойчивости и решительности в деле согласования работы командного состава с комитетами и при водворении порядка в частях <…>, а в боях во время Станиславского прорыва, принимая непосредственное участие в боевых действиях войск, проявил много личного мужества и воинской доблести»

[232]. О храбрости Фило-ненко писали все, кто его знал. Отрицательно относившаяся к нему Зинаида Гиппиус писала о впечатлении, произведенном на нее Филоненко весной 1918: «…я никогда не видела человека более смелого и бесстрашного»[233]

. Он умел произвести благоприятное впечатление на очень разных людей – товарища военного министра, управляющего военным министерством Б. В. Савинкова или Верховного главнокомандующего Л. Г. Корнилова. Филоненко разделял взгляды Савинкова и Корнилова на необходимость восстановления дисциплины в армии, введение смертной казни в тылу и на фронте. Он стал для Корнилова совершенно необходимым человеком. Историк Г. М. Катков утверждал: «За исключением Филоненко, у Корнилова не было надежных политических советников»[234]. Он написал для главнокомандующего речь, с которой Корнилов выступал в Москве в августе 1917 г. на Государственном совещании. Но наряду с этими блестящими качествами, Филоненко отличался огромным честолюбием и авантюризмом. Он мечтал спасти Россию, но только при условии, что в этой России он будет играть одну из ключевых ролей. В планы Савинкова, Корнилова и Филоненко входило создание Совета народной обороны с диктаторской властью. Его должен был возглавить Корнилов, Керенский – стать его помощником. В Совет также должны были войти генерал М. В. Алексеев, адмирал А. В. Колчак, Савинков и Филоненко. Для себя Филоненко скромно отводил роль министра иностранных дел и сумел убедить Савинкова, что он является самой подходящей кандидатурой на этот пост. Известный русский философ, руководитель Политического отделения Военного министерства Ф. А. Степун писал о разговоре с Савинковым: «Этот разговор отчетливо остался у меня в памяти, потому что я не мог не рассмеяться, когда Савинков выдвинул кандидатуру Филоненко на пост министра иностранных дел. Мой смех явно обидел Бориса Викторовича, и между нами произошла легкая размолвка»

[235]. В мою задачу не входит описание т. н. Корниловского мятежа, на эту тему написано много книг, опубликовано много документальных материалов[236]

. Русский патриот, храбрый генерал, он мало разбирался в политике, поэтому стал жертвой искушенных политиков Керенского и Савинкова. Но и Филоненко, фигура более мелкого масштаба, сыграл свою роль. Главный политический советник Корнилова Филоненко вечером 27 августа выехал из ставки к солдатам 3-го конного корпуса, идущего на Петроград, с обвинением Корнилова в государственной измене и с призывом не слушаться приказов офицеров. Блестяще начатая политическая карьера стала разрушаться со скоростью метеора. Чтобы реабилитироваться в глазах левой общественности, Филоненко 10 сентября 1917 г. в газете «Русское слово» опубликовал письмо, в котором доказывал, что если Корнилов требовал наказания смертной казнью за мятеж, то эта мера должна быть применена к нему самому: «Я его (ген. Корнилова. –Л. П.) люблю и сейчас, но чтобы не было пролито потоков офицерской крови, его нужно расстрелять, и я сниму шляпу перед его могилой. Генерал Корнилов должен понести ту кару, которую понес бы любой солдат за то же выступление»[237]. С моей точки зрения, это омерзительное письмо полностью раскрывает натуру Филоненко как еще одного беса русской революции.