1917–1920. Огненные годы Русского Севера

В августе – сентябре 1918 г. предприниматели выражали недовольство вялым ходом денационализации. При ВПСО положение не изменилось. Судовладельцы просили вернуть конфискованные пароходы и возместить ущерб от национализации для возобновления деятельности пароходных компаний. Но правительство, испытывая острую нехватку средств, крайне медленно шло им навстречу. 28 октября 1918 г. на заседании ВПСО было рассмотрено «ходатайство Союза судовладельцев о возмещении им ущерба от национализации для возможности успешного развития денационализованного ныне судоходства. Постановили: передать ходатайство управляющему Отделом Торговли и Промышленности»[223]

. Так поступали со всеми подобными ходатайствами. Положительный ответ, в конце концов, был редчайшим исключением. Но даже если он давался, то носил абстрактный характер и не воплощался в конкретных делах. 18 января 1919 г. управляющий делами ВПСО К. Г. Маймистов докладывал о просьбе судовладельцев заплатить им 2 млн рублей. На нее был дан положительный ответ, но с комментарием: «Постановили: утвердить, исключив срок выплаты»[224]

. Деньги так никогда не были выплачены.

Испытывая вечную нужду в деньгах, ВПСО хотело получить их у предпринимателей и финансистов, не оказывая им при этом никакого содействия. Но 60 млн рублей, вырученных от продажи облигаций, было недостаточно. Правительство решило получить у Союза судовладельцев невыплаченные им налоги за 1917 г., т. е. судовладельцы должны были заплатить за две революции в год и конфискацию у них собственности и финансовых средств. Судовладельцы просили о сложении или отсрочке недоимок по налогам за 1917 г. Правительство поручило отделу финансов подготовить доклад по этому вопросу. 11 декабря 1918 г. ВПСО приняло решение «об отклонении ходатайства Комитета Союза Судовладельцев о сложении с них налога за 1917 год»[225]

. 9 января 1919 г. судовладельцы вновь просили об отсрочке в выплате налога за 1917 г. и вновь – отказ. 7 декабря 1918 г., при обсуждении в правительстве вопроса о финансовом положении Северной области, докладчик Куракин говорил о том, что из Северной области вывозится большое количество русских денег в Норвегию, что привело к падению курса русской валюты в Европе. Люди, потерявшие бо́льшую часть состояния и не уверенные в прочности Северной области, вывозили деньги за границу и приобретали валюту. По докладу было принято решение: «Поручить Вр. и. д. Генерал-Губернатора принять решительные меры к запрещению вывоза за границу русских денег»[226]

.

Социалистические партии были обеспокоены ослаблением своих позиций в правительстве. Чайковский, готовясь к отъезду в Париж и в преддверии скорого приезда генерала Миллера, добился согласия правительства на введение в его состав одного из лидеров ТНСП В. И. Игнатьева, возглавившего отдел внутренних дел и назначенного губернским правительственным комиссаром. Игнатьев, вполне в духе социалистических идей, разделявшихся всеми социалистами, был убежден, что капитализм вообще-то зло. Если большевики и анархисты хотели капитализм уничтожить немедленно, то более умеренные полагали, что с этим придется подождать и капиталисты со своими капиталами, знаниями, талантами, опытом управления предприятиями еще могут пригодиться. Но даже правых социалистов охватывало непреодолимое желание отделаться от капиталистов немедленно. Уже на одном из первых заседаний правительства с его участием 16 декабря было принято решение о расторжении соглашения с капиталистами. Игнатьев предпочитал иметь дело непосредственно с пролетариатом: «По докладу В. И. Игнатьева о расторжении договора службы Лед-лес с подрядчиком Деголь о погрузке угля, постановили: 1) признать желательным Деголя от производства работ устранить и поручить работу непосредственно рабочим; 2) поручить Управляющим Отделами Внутренних Дел и Промышленности, и Торговли совместно изыскать меры к исполнению настоящего пожелания»[227].