1917–1920. Огненные годы Русского Севера

Марушевский считал, что в деле воссоздания русской армии ключевую роль должно сыграть восстановление воинской дисциплины как солдат, так и офицеров. Необходимо было прекратить ежедневные офицерские скандалы и драки и поднять престиж русского офицерского корпуса в глазах союзников: «восстановление военной дисциплины на точных принципах существовавшего до революции устава»[380]. 13 октября французские контрразведчики с тревогой сообщали в Париж, что солдаты отборной русской роты Иностранного легиона, где большинство военнослужащих были офицеры, отказываются выступать на фронт, если им не будут предоставлены те же права и преимущества, которые есть у французских солдат. «Эта губительная ментальность показывает, что у русских военных чувства патриотизма не существует», – с грустью отмечал автор письма

[381]. В первую очередь Марушевский взялся за офицеров. Началась регистрация всех офицеров в области с проверкой прав каждого на его звание. Регистрация определила число офицеров – 2000 человек. В Архангельске была учреждена офицерская гауптвахта с большим числом комендантских адъютантов. Марушевский полагал, что «офицерский состав был настолько тронут революцией», что наводить в нем порядок нужно было «железной рукой» и даже без «бархатной перчатки». Для восстановления дисциплины Марушевский создал военно-юридическое ведомство. Эти меры были тесно связаны со 2-м пунктом плана Марушевского: «Восстановление достоинства и отличий как начальников из офицеров, так и таковых из солдат»[382]

. Для этого он требовал возвращения в армию погон, против чего решительно выступали все демократические правительства по всей стране, для которых погоны были чуть ли не первым шагом к реставрации самодержавия. Министры опасались, что это вызовет конфликт в армии и протесты рабочих. Только ультимативное требование Марушевского: если погоны не будут утверждены, он немедленно покидает Северную область, вынудило правительство уступить. 22 ноября 1918 г. ВПСО приняло постановление: «Об установлении для армии формы военного времени», в котором говорилось о восстановлении погон[383].

Большинство офицеров с радостью восприняло возвращение дисциплины, военной формы, погон и т. п. Но некоторые опасались, что введение военной формы может спровоцировать солдатские выступления. Марушевский писал: «Другие (офицеры. –Л. П.) боялись этих погон до такой степени, что мне пришлось бороться уже с помощью гауптвахты и дисциплинарных взысканий». Страхи эти были ненапрасными: «Что касается солдат, то меры мои встретили крутое сопротивление. В трактирах и кабаках солдаты силой спарывали нашивки с заходящих туда унтер-офицеров»[384]

. Французская контрразведка в Архангельске сообщала в Париж 3 декабря 1918 г.: «Солдаты выражают крайнее недовольство восстановлением погон и открыто говорят об этом в городе, они отказываются отдавать честь офицерам. Слова “старый режим” слышны повсюду»[385]. Особенно сильное недовольство выражали матросы, практически не обращавшие внимания на офицеров на улицах города, попытки же сделать им замечания часто приводили к нападениям на офицеров, как русских, так и иностранных. 13 ноября французский контрразведчик писал в Париж: «Имею честь сообщить Вам, что сегодня капитан Ли и лейтенант Брисон на Троицком проспекте встретили матросов. Они не только не приветствовали офицеров и не уступили им дорогу, но силой оттолкнули их. Капитан Ли упал на землю в центре улицы»[386]. Согласно всем воспоминаниям, команда корабля «Чесма» была главной опорой большевиков в городе, и многие жители Архангельска опасались, что корабль может в любой момент открыть огонь по городу. Но артиллерийские орудия с него были сняты только в феврале 1920 г., накануне эвакуации. Совершенно непонятно, почему власти Северной области продолжали содержать тысячи матросов, настроенных откровенно пробольшевистски и представляющих прямую вооруженную угрозу.

Матросского бунта в Архангельске удалось избежать. Но жесткие меры по восстановлению дисциплины в армии и отправки солдат на фронт спровоцировали солдатский бунт. 7 декабря во время заседания ВПСО «Генерал-Майор Марушевский доложил о назначенном на 11 час. утра 9 декабря торжественном молебствовании и параде войскам по случаю Георгиевского праздника и <…> просил Председателя и Членов Правительства пожаловать на означенное торжество»[387].