1917 Февраль ↔ Октябрь. Две революции — два проекта

Эту веру, что посредством таких интриг удастся возглавить процесс революции, подтверждали участники и наблюдатели. Суханов писал, что после провала «последних попыток составить “единый фронт” царизма и буржуазии против “народной революции”», была избрана тактика «стать во главе ее». Лидеры меньшевиков и эсеров, в начале волнений опасались провокации, но когда взбунтовался гарнизон, они тоже присоединились к кадетам.

Этот мотив в какой-то мере присутствовал, это видно по откровениям авторитетных кадетов (см. «Вехи» и «Из глубины»). Но из множества воздействий на решение кадетов и социалистов в смуте конца 1916 г., на мой взгляд, главным была иррациональная вера в пророчество Маркса, облаченное в форму теории. В то время методологию науки не преподавали, и гуманитарии верили теориям, как Откровению, хотя многие ученые предупреждали, что теория — всего лишь инструмент, который может помочь изучить какой-то конкретный предмет, но вовсе не все.

Сам же Маркс определенно предупредил: «Теория осуществляется в каждом народе всегда лишь постольку, поскольку она является осуществлением его потребностей».80 На это не обратили внимания. Это тем более странно, что кадеты и меньшевики штудировали доступный в России «Капитал», где Маркс указал, почти грубо: «В том строе общества, который мы сейчас изучаем, отношения людей в общественном процессе производства чисто атомистические ». То есть, его теория прилагаема только обществу индивидов, уже проваренных в котле капитализма.

В главе 1 были приведены некоторые постулаты из учения Маркса, а здесь уточним главный их смысл, на который опирался проект Февральской революции.

Уже в «Коммунистическом Манифесте» Маркс и Энгельс так определили состояние Западной Европы: «Производительные силы, находящиеся в его [общества] распоряжении, не служат более развитию буржуазных отношений собственности; напротив, они стали непомерно велики для этих отношений, буржуазные отношения задерживают их развитие; и когда производительные силы начинают преодолевать эти преграды, они приводят в расстройство все буржуазное общество, ставят под угрозу существование буржуазной собственности».81

Позже, в «Капитале», Маркс пишет: «Монополия капитала становится оковами того способа производства, который вырос при ней и под ней… Она взрывается… Капиталистическое производство порождает с необходимостью естественного процесса свое собственное отрицание. Это — отрицание отрицания… Бьет час капиталистической частной собственности. Экспроприаторов экспроприируют».82

Сказано вполне ясно: капитализм в Западной Европы дошел до критической точки и задерживает развитие производительных сил. Вот-вот должна быть пролетарская революция. Но есть задержка: в своем предисловии 1893 г. к «Манифесту» Энгельс пишет, что «духовное развитие массы французских рабочих не достигло еще того уровня», при котором могла произойти социальная революция. Не достигло

еще. Значит, России, отставшей от Франции, как раз дается время пройти через горнило капитализма. Большая удача! Февральская революция позволит России успеть на поезд.

Энгельс всем рекомендовал повременить с социальной революцией. В 1890 г. он советовал всемерно способствовать развитию капитализма: «В настоящее время капитал и наемный труд неразрывно связаны друг с другом. Чем сильнее капитал, тем сильнее класс наемных рабочих, тем ближе, следовательно, конец господства капиталистов. Нашим немцам, а к ним я причисляю и венцев, я желаю поэтому поистине бурного развития капиталистического хозяйства и вовсе не желаю, чтобы оно коснело в состоянии застоя».83

Вот пример диалектической логики: «Чем сильнее капитал, тем ближе, следовательно, конец господства капиталистов»! Для кадетов убедительно, а крестьяне и рабочие решили подождать только до октября.

Кадетские теоретики и политики приветствовали Февральскую революцию как славную, общенациональную и сверхпартийную. Выступая 3 июня 1917 г. на совещании членов Государственной думы, Милюков, отвечая на им же поставленный вопрос: какова «наша» революция? — заявил: «Она есть революция национальная, революция всенародная, т.е. она объединяет в себе все классы и все общественные группы и ставит перед собой задачи, которые должен осуществить весь народ, которые только весь народ и осуществить»84.

Это очень странное заявление: как могло общество, раздираемое многими противоречиями и разделенное несколькими проектами развития, совершить катастрофическую революцию с неизбежной гражданской войной, в едином порыве всей нацией! Всем было очевидно, что эта революция — эпизод в огромном процессе, в котором «все классы и все общественные группы ставят перед собой задачи» вовсе не одинаковые, а даже антагонистические.