1917 год. Распад

Одновременно министр-президент заявил о своем полном доверии к армии. 27 августа (9 сентября) в радиограмме, отданной Керенским всему фронту, он извещал о смене Корнилова и о том, что по-прежнему верит в армию: «Офицеры и солдаты, жалкие попытки верховного командования, ослепленного предательской клеветой в моих глазах и глазах всего свободного народа, не могут ложиться и не ложатся на доблестные армию и флот, в лице героев офицеров, солдат и матросов. Родина верит в разум своих лучших, свободных сынов!»²⁷ Теперь Керенскому необходимо было повлиять на тех, кто не поддавался на примитивную демагогию. Для того чтобы расколоть лагерь сторонников Корнилова, как никогда был нужен Алексеев. Около часа ночи 28 августа (10 сентября) он появился в Зимнем дворце, где ему предложили заменить Корнилова на посту Главковерха.

На предложение генерала вступить в контакт с Корниловым и выяснить недоразумение последовал категорический отказ²⁸. В 3:00 28 августа (10 сентября) правительством был получен манифест Корнилова²⁹

. Этот документ вышел накануне вечером.

Главковерх обвинял Керенского во лжи и провокации и призывал к действиям: «Русские люди! Великая Родина наша умирает. Близок час кончины. Вынужденный выступить открыто, я, генерал Корнилов, заявляю, что Временное правительство под давлением большевистского большинства советов действует в полном согласии с планами германского генерального штаба и одновременно с предстоящей высадкой вражеских сил на Рижском побережье убивает армию и потрясает страну внутри. Тяжелое сознание неминуемой гибели страны повелевает мне в эти грозные минуты призвать всех русских людей к спасению умирающей Родины. Все, у кого бьется в груди русское сердце, все, кто верит в Бога, в храмы, молите Господа Бога о явлении величайшего чуда, спасения родной земли. Я, генерал Корнилов, сын казака-крестьянина, заявляю всем и каждому, что мне лично ничего не надо, кроме сохранения Великой России, и клянусь довести народ путем победы над врагом до Учредительного собрания, на котором Он Сам решит свои судьбы и выберет уклад своей новой государственной жизни. Предать же Россию в руки ее исконного врага – германского племени – и сделать Русский народ рабами немцев я не в силах и предпочитаю умереть на поле чести и брани, чтобы не видеть позора и срама Русской земли. Русский народ, в твоих руках жизнь своей Родины!»³⁰

В это время в Зимнем дворце продолжались консультации, в которых приняли участие Керенский, Некрасов, Савинков и Алексеев. Министра-председателя уговаривали отказаться от заявления, в котором Корнилов открыто назывался бы мятежником. Около 4 часов ночи Керенский, наконец, дал себя уговорить, были вызваны журналисты, но к этому времени было уже поздно. «Очень жаль», – заявил глава правительства³¹. Судя по его поведению, это сожаление не было искренним. Правительство почти сразу же приступило к действиям. Савинков обратился к горожанам с воззванием: «В грозный для Отечества час, когда противник прорвал наш фронт и пала Рига, ген. Корнилов поднял мятеж против Временного правительства и революции и стал в ряды их врагов. Я, управляющий Военным и Морским министерствами, вступив в должность военного генерал-губернатора г. Петрограда, объявляю населению, что оно должно остаться спокойным. Со всяким, посягающим на завоевания революции, кто бы он ни был, будет поступлено как с изменниками. Пусть население Петрограда знает, что приняты все меры для защиты Родины и Свободы»³²

.

Тем временем выдвигавшиеся к Петрограду эшелонами конные части начали встречать сопротивление: разбирались железнодорожные пути, в разбросанные по разным веткам эшелоны стали проникать агитаторы, в ряде мест прозвучали и первые выстрелы³³. Генерал-майор князь А. В. Гагарин – командир Туземной дивизии, шедший во главе 3-й бригады, в составе которой находились Черкесский и Ингушский полки, задержался в Гатчине. Город был занят без боя, но в целом обстановка была неясной. Надежной связи с командующим Туземным корпусом генерал-лейтенантом князем Д. П. Багратионом, находившимся в тылу, не было³⁴. Под Павловском идущие в авангарде Ингушский и Черкесский полки были встречены огнем частей, высланных навстречу «корниловцам» Петроградским советом. Имевший в распоряжении всего два кавалерийских полка генерал Гагарин не решился идти на столкновение, не будучи уверен в поддержке корпуса, растянутого по железной дороге в ниточку³⁵.