1937. Большая чистка. НКВД против ЧК

Вернувшись в свою старую чекистскую «штаб-квартиру» в Ростове-на-Дону, Евдокимов сделал одно неприятное открытие. Вместо его соратника П.Г. Рудя начальником краевого УНКВД был комиссар госбезопасности 3-го ранга Генрих Самойлович Люшков — человек совершенно чуждый и ему, и местному партруководству, и чекистскому аппарату края. К началу 1937 года Люшков уже арестовал в крае около двухсот «троцкистов и зиновьевцев», среди которых оказалось несколько знакомых Евдокимова. Более того, Люшков не только способствовал смещению бывшего секретаря крайкома партии Шеболдаева, но разошелся настолько, что арестовал начальника Таганрогского горотдела НКВД Е.Н. Баланюка и начальника Новочеркасского райотдела НКВД Д.И. Шаповалова, начальника Армавирского горотдела НКВД Н.Н. Лебедева-Никонорченко, начальника АХО УНКВД АЧК Л.М. Масальского, начальника Кисловодского горотдела НКВД А.Р. Бранденбурга якобы за пособничество «троцкистам». Такая «измена» в УНКВД АЧК, обнаруженная Люшковым, ставила под удар одного из ближайших людей Евдокимова П.Г. Рудя, недавно переведенного начальником УНКВД по Татарской АССР, а в перспективе — и многих других ростовских чекистов. Все это несколько беспокоило Евдокимова.

Но новому секретарю крайкома пришлось срабатываться с начальником УНКВД. Генрих Самойлович считался любимцем нового наркома. С Ежовым он познакомился еще в декабре 1934 года, в период расследования убийства С.М. Кирова. Про Люшкова и Евдокимова нельзя сказать, что они выступали единой и сплоченной командой, но тем не менее особых трений между ними (за некоторым исключением) не было.

С первых же дней своего пребывания на новом посту Ефим Георгиевич взял жесткую линию на чистку краевых партийных и советских организаций от «окопавшихся там троцкистов и правых». О том, что в крае много «врагов народа» Евдокимов заявил еще на февральско-мартовском пленуме ЦК партии. Эта часть выступления, где он коснулся положения дел в крае, стала его «программным документом» фактически на весь 1937 год: «Везде в руководстве сидели враги партии — первые и вторые секретари… Почти все звенья затронуты, начиная с наркомзема, наркомсовхозов, крайвнуторга и так далее… Крепко, оказалось, засели и в краевой прокуратуре… Две организации чекистов возглавлялись врагами партии. Весь огонь враги сосредоточили на захвате городских партийных организаций»[497]

.

Евдокимов чуть ли не ежедневно испрашивал разрешения на снятие с должности, арест и осуждение того или иного члена партии. В феврале 1937 года он пишет на имя Сталина записку, в которой вторично просит об освобождении с должности начальника политсектора одного из отделений Северо-Кавказской железной дороги Ц.К. Аматуни. На того уже имелись показания об участии «в обсуждении подготовки террористических актов против руководства партии и правительства». Сталин написал на запросе Евдокимова: «Какой это Аматуни. Где работает?»[498]

. Вероятно, он посчитал, что речь может идти о А.С. Аматуни — первом секретаре ЦК КП(б) Армении.

В июле 1937 года Евдокимов вошел в состав «тройки» по проверке антисоветских элементов в крае. Помимо него туда вошел начальник краевого УНКВД Люшков и председатель крайисполкома И.У. Иванов. «Тройка» должна была утвердить расстрельные приговоры на 5721 кулака и 923 уголовника, еще 6962 человека были приговорены к высылке за территории края. В августе 1937 года Евдокимов вошел в состав тройки по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов (знаменитый приказ № 00 447)[499].

После арестов представителей «команды» Шеболдаева Ефим Георгиевич «озаботился» судьбой членов их семей. Он запросил у Сталина разрешения местному Управлению НКВД произвести массовое выселение семей арестованных «двурушников». Особое внимание, по мнению первого секретаря крайкома, следовало бы обратить на Сочи и Ростов-на-Дону, где родных и близких «врагов народа» оказалось очень много и все они «шипят, как змеи, и занимают квартиры в советских домах». Получив «добро» из столицы, чекисты спешно выселили из края в Казахстан и Среднюю Азию свыше тысячи членов семей репрессированных «троцкистов» и «правых»[500]. Возможно, что в освободившиеся квартиры «в советских домах» въехали ближайшие помощники Евдокимова, привезенные им из Пятигорска, — И.А. Дубинин, П.И. Магнитчиков, А.Г. Шацкий и другие.