1937. Большая чистка. НКВД против ЧК

Взятый под стражу чекист все эти обвинения отрицал. В письме Ежову (от 26 июля 1937 года) он писал: «Моя преданность партии подтверждается… тем, что я неоднократно участвовал и отвечал за охрану вождя партии и народа Сталина… Я очень хорошо понимал, какую ценность Сталин представляет для нашей партии, страны и революционного движения всего мира. Я готов был на допросах глотку перегрызть тем, кто помышлял злодейское убийство вождя народа Сталина…». В этом письме бывший начальник СПО УГБ УНКВД указал и те причины, которые привели его в тюремную камеру: «Я попал в краевой аппарат НКВД в Ростове и не понял всей механики взаимоотношений аппаратных людей, избалованных культурой города, — я пошел напролом, честно желая добиться успехов в работе… Я склонен все причины искать только в том, что мои ненормальные отношения с Пом. Нач. УНКВД АЧК Коганом позволили принять на меня показания от врагов и без проверки…» Волков настаивал, чтобы его дело вели следователи из НКВД Украинской ССР либо из центрального аппарата НКВД СССР[505].

Против Волкова были настроены отельные местные чекисты. Вот как характеризовал Волкова один из его бывших подчиненных: «В отношении к сотрудникам был страшилищем, оперативных сотрудников подвергал разным вульгарным оскорблениям, держал себя с вызовом… По отношению к чекистам напоминал наймита из гестапо. Да и все его черты имели характер настоящего фашиста». Судя по всему, для начальника СПО не было авторитетов, кроме двух-трех руководящих работников краевого Управления НКВД. Частично заявления рядовых сотрудников подтверждали аттестационные документы из личного дела Волкова: «Проявляет карьеризм и склонность к афишированию себя… болезненно самолюбив, болезненно реагирует на замечания товарищей, ошибки признает тяжело»[506]. Несмотря на «скверный характер» Волкова, прежнее руководство УНКВД (П.Г. Рудь) считало, что начальник СПО очень способный сотрудник, правда, сильно себя переоценивающий[507]

.

По показаниям арестованных в Ростове-на-Дону чекистов проходили как «участники контрреволюционной организации» крупные чекисты — выходцы из северокавказской группы — И.П. Попашенко (заместитель начальника УНКВД), М.Л. Гатов (бывший начальник СПО) и другие[508].

После самоубийства в Москве В.М. Курского, на которого Люшков тоже имел «материалы», терпение Фриновского лопнуло, и он уговорил Ежова перевести Люшкова из Ростова на Дальний Восток. На его место был направлен вполне удобный для Фриновского и Евдокимова новый начальник УНКВД — Я.А. Дейч.

13 сентября 1937 года ЦИК СССР принял решение о разделе Азово-Черноморского края на Ростовскую область и Краснодарский край. В состав Ростовской области вошло 7 городов и 61] сельский район. По предложению ЦК первым секретарем Ростовского обкома партии был назначен Е.Г. Евдокимов[509]

. В Ростове-на-Дону, при разделе краевого партаппарата Ефим Георгиевич оставил и свою «команду» — П.И. Магничкина, И.А. Дубинина, А.Г. Шацкого и других. Здесь ему и его помощникам пришлось участвовать в «чистке» области от «врагов народа».

Тем временем из г. Ворошиловска (старое название Ставрополя) приходили плохие вести. 10 августа 1937 года в Минусинске был арестован бывший начальник ЭКО Шахтинско-Донецкого окротдела ОГПУ П.Е. Финаков (стоящий у истоков фабрикации «Шахтинского дела»). Его немедленно этапировали в распоряжение УНКВД Орджоникидзевского края.

Основанием для ареста послужили показания бывшего заместителя начальника управления трестом «Грознефть» Н.И. Нюренберга. Он утверждал — Финаков его личный информатор, передававший ему «..секретные сведения о работе НКВД, предупреждал об арестах троцкистов… за это и получал деньги». До 1935 года Финаков занимал должность начальника ЭКО УНКВД по Чечено-Ингушской АО. Эти показания у арестанта выбили начальник краевого УНКВД Булах и начальник отделения 3-го отдела УГБ УНКВД Елиневич. В качестве доказательства «вины» Финакова чекисты якобы обнаружили в бумагах Нюренберга агентурное донесение осведомителя «Тверского». Нюренберг получил эту «бумагу» от арестованного чекиста[510]. Интересный факт — получив вожделенные протоколы допросов, в краевом УНКВД отчего-то не стали направлять их копии в Москву, хотя и обязаны были это сделать.

Одновременно были подобраны архивные материалы, компрометировавшие Финакова. А биография последнего оказалась богата на разные проступки и прегрешения. Так в 1919 году «…за подделку денежных документов» он был осужден на пять лет лишения свободы, но через три месяца «по кассации приговора» получил освобождение; будучи начальником ЭКО Донецкого оперсектора ОГПУ участвовал в валютных махинациях (покупал на торгсиновские боны папиросы для своих чекистских руководителей), за что в 1933 году арестован и осужден Коллегией ОГПУ на три года лишения свободы условно, с лишением права работать в органах ОГПУ. Через два месяца Финакова восстановили на работе в ОГПУ, для чего потребовалось особое решение Коллегии ОГПУ[511]. По всей вероятности, что за него вступился лично Евдокимов.