1937. Сталин против заговора «глобалистов»

Милитаристы не успокаивались — в начале марта Тимошенко поставил перед Сталиным вопрос о создании Ставки Верховного главнокомандования. Обосновывалось это тем, что стране необходимо иметь некоторый орган высшего военного руководства на случай войны. «…Тимошенко понимал, что фактически принимать решения по всем военно-стратегическим, военно-экономическим, военно-дипломатическим, мобилизационным и другим вопросам войны будет только Сталин, сосредоточивший в своих руках всю власть, — пишет Р. Португальский. — А это значит, что эффективного и оперативного руководства вооружённой борьбой в существующей структуре достичь невозможно. Именно поэтому он… предложил Сталину создать всё-таки Ставку Главного командования, предоставив ей неограниченные полномочия

(выделено мной. — А.Е.) в руководстве всеми

вопросами внутренней и внешней политики, а также ведения вооружённой борьбы» («Маршал Тимошенко»).

Хорошенькое дело — предоставить военной структуре «неограниченные полномочия» в области «внешней и внутренней политики»! Это уже пахнет заявкой на военную диктатуру — в духе покойного маршала Тухачевского. Сталин, понятное дело, отказался от предложения Тимошенко. Он понимал, что ему навязывают нечто вроде военной хунты, которая должна была сосредоточить в своих руках всю полноту власти — под благовидным предлогом эффективного руководства. Понятно, что возглавить Ставку должен был бы нарком обороны, то есть сам Тимошенко. По сути, речь шла о военном перевороте

, санкцию на который дал бы сам Сталин.

Есть тут и другой важный момент. Создание такого органа, как Ставка, — в мирное время — убедило бы многих в наличии у СССР агрессивных намерений. А Сталин этого очень не хотел, ему было важно поддерживать мир.

Ставку создали — уже на второй день войны, 23 июня. И возглавил её Тимошенко. Но тогда Сталин был уже председателем Совета народных комиссаров, главой Советского правительства. А в марте он был только партийным лидером. Поэтому создание «военной хунты» нанесло бы по его позициям сильнейший удар.

Судя по всему, именно военная партия спровоцировала волну репрессий, прокатившихся по армии в мае — июне 1941 года. Тогда были арестованы начальник ПВО Г.М. Штерн, начальник ВВС П.В. Рычагов, командующий Прибалтийским военным округом А.Д. Локтионов, бывший начальник Генштаба К.A. Meрецков, нарком вооружений Б.Л. Ванников и др. Бросается в глаза то, что многие из репрессированных находились в очень плохих отношениях с тандемом Жуков — Тимошенко. Например, Штерн, который враждовал с Жуковым ещё со времён Халхин-Гола. В декабре 1940 года он выступил на совещании высшего комсостава РККА с критикой Георгия Константиновича. Штерн уверял в том, что Жуков сделал неправильные расчёты относительно танковой и артиллерийской насыщенности участков фронта. При этом Штерна поддержал его начальник штаба М. Кузнецов.

На том же самом совещании против Тимошенко и Жукова, с их шапкозакидательством, выступил и Мерецков, настоявший на том, чтобы обсудить вопросы обороны. Это было сделано явно в пику Жукову, который неистово требовал ставить во главу угла наступление и просто-напросто абсолютизировал его роль в войне. Само собой, этого Мерецкову простить не могли. Как и его выступления, в котором он прямо заявил: «Учитывая опыт войны на Западе, нам наряду с подготовкой к активным наступательным действиям необходимо иметь представление и готовить войска к современной обороне. Современная оборона должна противостоять мощному огню артиллерии, массовой атаке танков, пехоты и воздушному противнику. Поэтому она должна быть глубоко противотанковой и противовоздушной…»