1937. Сталин против заговора «глобалистов»

Весьма показательно, что жертвой нового витка репрессий стал нарком вооружений Ванников. Армейская верхушка находилась в жёстком конфликте с ВПК, требуя стремительно наращивать рост вооружений, хотя их и так уже хватало. Тем не менее армейцы добились того, что на XVIII Всесоюзной конференции ВКП(б), которая проходила 15–20 февраля 1941 года, была принята грозная резолюция, в которой указывалось: «…Руководители наркоматов танковой, артиллерийской, авиационной, химической промышленности, боеприпасов, электропромышленности и ряда других отраслей народного хозяйства, имеющих оборонное значение, должны извлечь уроки из критики на конференции, значительно улучшить свою работу. В противном случае они будут сняты с занимаемых постов».

Военная партия провоцировала резкий крен в сторону милитаризма. Конечно, все советские лидеры выступали за ускоренную подготовку к войне, но руководство армии зашло слишком далеко, встав на скользкую дорожку военного авантюризма. Так, Тимошенко и Жуков задумали неоправданно резко увеличить количество танковых частей. Шапошников выдвигал разумное предложение ограничиться созданием 9 механизированных корпусов, но эти два деятеля протащили план создания ещё 21 корпуса. «А затем, 

— пишет Мартиросян, — задним числом поставили Сталина перед фактом наиострейшего дефицита техники уже для 30 мехкорпусов… Выход из этого острейшего дефицита был найден, как всегда, неадекватный… у стрелковых дивизий отобрали танковые батальоны… и они остались с винтовками против гитлеровских танков» («22 июня. Правда Генералиссимуса»). (К слову, в данном плане Тимошенко и Жуков явно пошли по стопам виднейшего красного милитариста М.Н. Тухачевского, который в 1927 году предлагал наклепать аж 50 — 100 тысяч танков.)

Что ж, первые дни сражений показали, что обилие танков никакой пользы РККА не принесло. Немцы уничтожали их в огромном количестве. И это при том, что на 22 июня Красная Армия располагала 23 140 танками — против 5694 танков и САУ вермахта. На границе у нас 10 394 танка, тогда как у рейха и его союзников — 3899. Тяжёлых машин у немцев не было вообще, тогда как у РККА в западных округах их насчитывалось 568.

Исследователь С.В. Чуприн пишет: «Даже лёгкие танки «БТ-5», «БТ-7» и «Т-26»… могли при умелом использовании успешно бороться с немецкими средними танками T-III и Т-IV (так, максимальная бронепробиваемость подкалиберного снаряда 45-мм пушки образца 1938 г. танка «БТ-7» на дистанции 500 м составляла до 80 мм, что гарантировало поражение немецких танков T-IVD выпуска 1939 г. и T-IIIG 1940 г. — наибольшая толщина их брони была всего 30 мм). А уж о превосходстве в 1941 г. над немецкими машинами советских Т-34 и КВ писалось и говорилось бессчетное число раз. Упомяну лишь бой 5 декабря 1941 г. у подмосковной деревни Нефедъево, когда один KB, встретившийся с 18 T-III и T-IV, уничтожил 10, обратив остальные в бегство. В башне KB потом насчитали 29 вмятин от вражеских снарядов, но он отделался лёгкими повреждениями»

(«Миф о красноармейской тачанке»).

Но при всём при том Тимошенко настаивал на том, что наклепать ещё танков, побольше. Намного больше. В феврале 1941 года на заседании Главного военного совета он утверждал: «На укомплектование только механизированных корпусов необходимо около 32 тысяч танков. Промышленность же в 1941 году может поставить лишь 7–8 тысяч».