1941

Обнадежившись, я выполняю все, что сказал мне помощник. После выжатого сцепления мотоцикл потерял в скорости, так что я сумел увести его в сторону от ствола ближней березы и уже спокойно, как и рекомендовали, выжал тормоз. «Цундапп» встал, после чего тут же заглох. Облегченно выдохнув – вроде разобрался! – я кричу Ольге:

– Быстрее! Гоним отсюда!

Сзади раздается ехидный смешок, после чего казачка ловко влезает в люльку. Волосы под каской, трофейные очки в половину лица, китель с перекинутым за спину карабином – издалека действительно ничего не заподозришь. Вблизи, конечно, заметны бурые пятна на сером мундире и то, что он сильно великоват девушке. Ну и нечего нам близко подъезжать к врагу… Только секунду спустя до меня доходит: Мещерякова видела весь «цирковой номер» с моей первой попыткой завести мотоцикл! Вроде бы и ничего такого стыдного, но я тут же заливаюсь краской…

В сумках, прикрепленных к люльке, находятся боеприпасы.

Мысленно поблагодарив помощника за подсказку, тут же открываю обе. В одной цинк с патронами, в другой – несколько гранат. Достав два «яйца», протягиваю их Ольге:

– Гранаты! Раскручиваешь колпачок, дергаешь за веревку, обрываешь – и к немцам!

Казачка настороженно кивнула, аккуратно взяв оба трофея в руки. Я же засунул за пояс две «колотушки» – вроде видел, что фрицы так и бегают в атаку, – после чего уже более уверенно завел мотоцикл:

– Ну что, поехали?!

– У меня под ногами моток с проводом!

– Нафиг его отсюда!

Приходится заглушить «цундапп» и вышвырнуть из люльки то ли кабель, то ли провод. Из-за долгой возни на меня накатывает раздражение напополам со страхом, а гимнастерка под кителем и вовсе становится мокрой – и от жары, и от переживаний. Наконец, в третий раз заведя мотоцикл, я выкатываю его из рощи в поле, держа направление на север, к Беловежской пуще.

…Поначалу нам везет. Всего ничего прокравшись по полю со скоростью не более 16 километров в час и отчаянно при этом держась за руль в страхе, что могу перевернуть мотоцикл, я выехал на проселочную дорогу, ведущую к деревне Лумне. Тут уж я разогнался до 25 километров в час, переключившись на вторую скорость – с ветерком, можно сказать! Бьющий навстречу воздух приятно холодил распаренное тело, даря ощущение свежести и легкости… Однако ближе к поселку мы увидели отдыхающих у дороги фрицев.

Немцев человек может двадцать или тридцать – короче, не больше взвода. Разлеглись прямо у дороги, кашеварят, смеются, кто-то играет в мяч, кто-то на губной гармошке. Словно на пикнике развлекаются, обезьяны! Вроде даже мясо на углях жарят… Сволочи.

Кто-то, заприметив нас, приветственно поднимает руку – зеркальным жестом отвечаю дружелюбному нацисту и тут же заворачиваю мотоцикл с дороги вправо, направляя «цундапп» к околице села.

Мой маневр не мог не озадачить фрицев, но пока признаков тревоги никто не подает, незаметно и нездоровой суеты при изготовке к бою.

Хоть бы получилось, хоть бы получилось… Хоть бы не разглядели мои галифе…

Мельком взглянув на губы девушки, замечаю, что они шевелятся. Молится? Не иначе, тут самому впору начать молиться.

Господи, помоги… Господи, спаси…

Несколько немцев встают, пристально следя за моим маневром. Стараясь хоть как-то разрядить напряжение, вновь приветственно вскидываю руку, мой жест повторяет и Оля. У самого же вся спина насквозь сырая – а как иначе, если каждую секунду я ожидаю и страшусь услышать грохот ударившего сбоку выстрела? Почувствовать, как в тело впивается добрый заряд свинца, разрывая кости и плоть?!

Однако же пронесло – спасла ли отчаянная молитва или же фрицы не имеют привычки палить в сторону своих же мотоциклистов, даже если последние ведут себя как-то странно (а может, и вовсе выполняют собственное, ответственное поручение?!), или же нам достались какие-то тыловики, предпочитающие лишний раз не хвататься за оружие, не будучи полностью уверенными в происходящем… Короче, нам повезло.

Деревню мы обогнули с юга. Удача сопутствует нам и дальше – выехав на развилку, мы довольно бодро промчались по довольно неплохой, раскатанной проселочной дороге, где я рискнул переключиться на третью скорость и разогнаться до 30 километров в час. Никогда бы не подумал, что такая скорость вызовет в моей душе столь бурный восторг гонщика! И ведь действительно, бьющие навстречу потоки воздуха словно бы сдували с души и тела напряжение последних минут, вновь заменяя их потрясающей легкостью и ощущением свободы! В какой-то миг захотелось закричать от восторга – особенно когда мы въехали в очередную рощу и помимо прохлады я почувствовал сладкий аромат леса…

А вот миновав следующий лесной участок, мы выкатили к единственному в ближайшей округе мосту через треклятую Пульву, где я тут же разглядел мобильный немецкий пост…