1980 №1

— Брать иногда беру, но ничего им не даю, — сказала Дженни с печальной суровостью.

— Разве так можно? — спросил Питер. Он не хотел обижать Дженни, но его учили, что именно так делать нельзя. Дженни поджалась и сказала почти сухо:

— Выбора, Питер, у нас нет.

Тут послышался крик: «Вроде бы все!», — И другой: «Ну, двинулись!» Дженни выглянула из-за угла и сказала:

— Сейчас они уйдут. Подождем немножко и побежим дальше.

Убедившись, что возчики и впрямь ушли, Питер и Дженни побежали по коридорам и нырнули в какую-то дыру. Там было темно, но Питер усами чувствовал, где Дженни, и легко следовал за ней. Вскоре из другой дыры они увидели светлую улицу. Обрадовавшись солнечному свету, Питер обогнал Дженни, но она окликнула его:

— Постой, не беги! Кошки никогда не выбегают сразу. Второе наше правило: «Приостановись на пороге!» Надо все знать, а уж потом идти. Подождем немного.

Питер сел рядом с ней и сразу понял, как она была права.

Прямо перед ними один за другим мелькали тяжелые ботинки. Дальше катились колеса, сменявшиеся иногда огромными копытами. Часы пробили четыре так далеко, что человек бы их не услышал. Питер потянул носом и попытался разобраться, что же сообщают ему запахи. Пахло чаем. Кроме того, пахло бензином, лошадьми, мускусом, дегтем, выхлопными газами и паровозным дымом.

Дженни в последний раз повела ушами и сказала:

— Можем идти. Котов нет, собака прошла, но неопасная, в доке разгружают чай.

— Как же ты все узнала? — удивился Питер. — Я никогда так не смогу…

— Сможешь, — сказала Дженни и, польщенная, замурлыкала. — Это очень просто. Запах чая слышишь и ты. Когда я была на улице, чаем не пахло. Значит, судно недавно пришло. Собака неопасна вот почему: если бы у нее было хоть какое-нибудь чувство собственного достоинства, она была бы чистой. А собаке без достоинства не до кошек.

Питер снова сказал то, что нужно:

— Какая ты умная, Дженни!

Дженни замурлыкала, заглушая грохот подводы, и весело крикнула:

— Пошли!

Глава 8. КАК ОБМАНУЛИ СТАРИЧКА

Они не шли и не бежали, а двигались короткими перебежками, и Дженни объясняла:

— Никогда ниоткуда не уходи, если не знаешь, где спрятаться. На открытом пространстве не задерживайся, перебегай с места на место. Если район знакомый, это нетрудно.

Так добрались они до открытых железных ворот. Дженни заранее определила, что открыты они, потому что недавно пришел поезд и двигаться стало много легче — прямо под вагонами.

Хибарка старичка-сторожа стояла на самом краю. Вид у нее был самый приветливый, а по обеим сторонам двери в длинных ящиках цвела герань.

— Он дома, — сказала Дженни и громко замяукала.

Бедно одетый старичок с пышными усами тут же появился на пороге.

— Вот тебе на! — сказал он. — Полосатенькая пришла, не забыла Билли Гримза!.. И дружка привела! Кис-кис-кис…

Питер заметил, что его снежно-белые волосы давно не стрижены, щеки красные, как яблоки, руки узловатые и темные, а глаза голубые, печальные и очень добрые.

«Какой старый! — подумал Питер. — А похож на мальчика…»

Дженни снова замяукала, и старичок сказал:

— Молочка хотите? Сейчас, сейчас…

— Слыхал? — воскликнула Дженни. — Я поняла слово «молочко».

— А я понял все, — сказал Питер.

— Неужели ты все у них понимаешь? — удивилась Дженни.

— Конечно, — ответил Питер. — Я же сам из них.

Тут старичок вынес к дверям большое блюдце и бутылку.

— Вот и мы, — сказал он. — Молочко хорошее, свежее… Пейте, киски, пейте!..

— Лучше бы в дом не заходить, — сказала Дженни. — Здесь бы и выпили…

Но старичок поставил блюдце по ту сторону порога, и она сдалась, тяжело при этом вздохнув.

Питер кинулся к блюдцу, сунул мордочку в молоко и сразу стал чихать.

— Так я и думала! — вскричала Дженни. — Надо не пить, а лакать!

— Де убею, — проговорил Питер. — Даучи бедя…

Дженни перешла на его сторону блюдечка, опустила голову, и ее розовый язычок замелькал с немыслимой быстротой. Мистер Гримз засмеялся:

— Манерам тебя учат? Ничего, со всяким бывает…

Питер попытался лакать, но молоко стало выплескиваться на пол.

— Ах, забыла! — пришла на помощь Дженни. — Ты выгибаешь язык ложечкой вверх, а надо крючком вниз.

— Что ты такое говоришь! — возроптал Питер. — Ложечка зачерпнет молоко, а крючок — нет. Да я и не сумел бы, язык не вывернуть.

— Мальчику не вывернуть, а ты— кот, — сказала Дженни. — Лакай!

Питер послушался и, к своему удивлению, почувствовал вкус молока. Он жадно лакал, пока не вспомнил, как было с мышью, и отошел в сторонку.