1993 год. Назад в СССР, или Дети перестройки

– Без тебя, знаю, – зло и устало отрезала Стаси и добавила, протягивая ему руку, – Помоги!

Алексей помог ей забраться. Лодка была широкая, днище ее покрывала выбеленная на солнце раскаленная доска. На нее и легла, Анастасия, положив руки за голову. Грациозная, смуглая от загара, почти обнаженная в своем экстра мокром купальнике, и Лешка на секунду даже отвел глаза от ее красивого тела. Подумав, он прилег рядом с ней, на бок. Глаза Анастасии были закрыты, она отдыхала, подставив лицо солнцу. В лодке пахло водорослями, рекой, немного смолой и моренным деревом. Низко над водой, крича надсадно и жалобно, летали грязно-белые чайки. Вдалеке по фарватеру широкой реки плыли два или три борта. Лодка плавно покачивалась на волнах,

Вдохнув, Лешка осторожно, боясь нового взрыва, коснулся губами Настиного плеча, холодного еще, покрытого мелкими капельками воды. Она чуть вздрогнула, веки ее дернулись, но не разомкнулись. Лешка понял, что она ждет продолжения, и приподнявшись на руках, поцеловал ее в плотно сжатые губы, легко, воздушно, одним прикосновением. Стаси не отвечала, но и не сопротивлялась. Глаза ее оставались закрытыми, но Лешка почувствовал, как напряжено все ее тело.

– Хочешь, я научу тебя, – Алексей хотел сказать «научу плавать», но последние слова почему-то застряли в горле и непонятно было, чему же он хочет научить эту своенравную красавицу.

– Не надо, – чуть слышно, одним выдохом ответила Настя.

И Алексей скорее почувствовал, чем услышал ее слова.

– Стаси, любовь моя, – шепнул он и поцеловал её снова, обхватив за плечи, прижавшись к ней всем телом. Он чувствовал упругость её груди, чувствовал, как шевельнулись её губы, она отвечала на поцелуи неумело и робко. Но именно эта робость и неумелость всё больше разжигали Алексея, и он впивался в её губы, самозабвенно, искренне отдаваясь во власть эмоций. И не было уже ничего, кроме этой страсти, кроме этого бешеного поцелуя, ни разу в жизни ещё Лёшка не испытывал такого наслаждения от простого прикосновения к губам девушки, хотя сколько их было уже этих поцелуев и объятий.

Наконец Алексей разжал объятия и в изнеможении, откинулся на спину, грудь его судорожно вздымалась, горло давили спазмы, мышцы дрожали, как бывает после сильного испуга или длительного изнурительного заплыва без остановки. Настя поднялась и села к нему спиной, обхватив руками согнутые колени. Что-то трогательно детское было в этой её позе. Алексей обнял её, коснулся щекой её плеча и, глядя куда-то в сторону, сказал вдруг, – Я люблю тебя, люблю, слышишь, милая?

Настя вдруг, не глядя ему в глаза, быстро обернулась, вцепилась тонкими, чуть дрожащими пальцами в его плечи, покрытые узлами мускулов, и уткнулась лицом в его грудь. Лёгкая, беззащитная, словно отдавая себя во власть этому человеку, вверяя ему себя всю, гордую и преданную. Лёшка ласково гладил её пышные волосы кончиками пальцев, которые умели быть нежными и мягкими, а не только твёрдыми, как гвозди, и смотрел на суетящихся чаек. Нет, он не думал, а просто смотрел. Ещё хотелось ему плакать, почему не знал он, просто хотелось, и всё тут.

Но он сдерживал себя, он был мужчиной, он был Алексей Князев, имя это было маркой, его произносили, понизив голос, ему верили, его боялись, его уважали и ненавидели. Но сейчас, когда пальцы его касались пушистых пепельных волос, той, которая вдруг стала для него такой родной и близкой, сейчас он презирал эту марку, этих людишек, глядящих ему в рот, ненавидел всё то, чем он занимался последние несколько лет, но знал, что не суждено ему остановиться, уйти в тень. Страшная это была штука, власть.

Лёшка вздохнул, и сжав ладонями лицо Анастасии, проговорил, глядя ей прямо в глаза, – Я с тобой!

Глава 12

– А теперь, дорогие гости, как я и обещал, по нашей давней традиции, мы объявим, кто же на этот раз удостоится почётного звания мисс Круиза, – узкоплечий ведущий корабельных танцевальных программ, профессиональный массовик-затейник, одетый в бежевый свободный костюм с микрофоном в руках вышел на середину танцевальной площадки. Она была пуста, и только огни цветомузыки безмолвно переливались друг с другом.

В баре, заполненном до отказа, стало сразу торжественно тихо. Почти три сотни человек, подавляющее большинство пассажиров «Руслана», в ожидании события с интересом уставились на человека с микрофоном.

– Друзья, минуточку терпения, – он поднял руку, ещё больше заинтриговав собравшихся, – быть может, вы удивитесь, не видя за моей спиной шеренги стройных полуобнажённых красоток, претендующих на корону, украшенную кувшинками и розами.

На веранде послышались согласные возгласы, и ведущий продолжил.

– Так вот, тех, кто хочет увидеть это зрелище, я спешу разочаровать. Наша социалистическая мораль и нравственность не позволяют разыгрывать такие сценки, от которых некоторые товарищи, там, – он указал пальцем куда-то вверх, – могут прийти в ужас.