2.0.8.4

– Эй, мистер Киндерли, у меня есть для тебя хорошее предложение от мистера Слоу. Он очень жаждет избавиться от одной вещицы, которая ему абсолютно не нужна. А взамен он бы хотел взять что-нибудь эээ… более мирное и спокойное. Что-либо из домашней утвари: чайник, кастрюлю, чашки, баклажки. Короче, нет ли у тебя чего такого, а?

– Сэр, – Киндерли поправил сюртук и приосанился, – я могу порекомендовать вам и мистеру Слоу много прекрасных произведений искусства, но позвольте полюбопытствовать – на что вы хотите их обменять?

– Вот на этот ствол, старик. Револьвер, конечно, не ахти, модель старовата, но мы с мистером Слоу не будем особо придирчивы и с удовольствием возьмём взамен какую-нибудь вещицу.

– Сэр, в таком случае я рекомендую вам этот старинный кувшин, привезённый из Персии. Он не очень красив, но…

– Довольно, старик. Бери ствол и давай сюда свой горшок.

– Ну что, Джон Слоу, – Бьюфорд даёт мне в руки замызганный грязный кувшин и подводит к дверям салуна, – мы славно повеселились и помогли тебе обрести счастье! Теперь не нужно переживать, что люди будут о тебе судачить – ведь ты больше не ковбой!

Бьюфорд даёт мне пинка, и я лечу вниз, пересчитывая ступени.

– Возьми кувшинчик и дуй к девушкам. Можешь помочь им со стиркой и уборкой, ха-ха, – слышу вдогонку голос Бьюфорда. – Только не вздумай больше ходить в джинсах!

***

Я не помню как долго я шёл по прерии. Несколько часов. Всю ночь. Утро. День. Снова ночь. Комок в горле как будто был у меня с рождения. Я шёл и шёл, крепко сжимая ручку постылого кувшина. Всякий раз, когда я хотел избавиться от него, что-то останавливало меня. Наверное, я хотел испить чашу позора до дна. Хотел, чтобы каждый встречный тыкал в меня пальцем. Наконец, обессиленный, лёг под деревом и тут же уснул. Мне снилось, как я перебил Бьюфорда и всю его шайку огромным мачете. Скормил по кускам всех их голодным койотам и аллигаторам. Как я въехал в салун на белом скакуне, бросил Джини через седло, и мы ускакали за поездом, идущим в закат.

Когда я проснулся, солнце стояло в зените. Я огляделся по сторонам – оказывается, я прошагал с пару десятков миль и переночевал недалеко от границы графства. Там, где начинается Гнилой каньон. Обычно я объезжал стороной эти места – травы здесь росло мало, зато койотов и змей хватало.

Чертовски хотелось пить. Мой взгляд наткнулся на злополучный кувшин – символ моего унижения и позора. Чертыхаясь, я швырнул его с размаха о камни, ожидая увидеть, как разлетятся в стороны осколки, но кувшин и не думал разбиваться. Мне даже показалось, что от удара треснул валун. Я готов был поклясться, что минуту назад на нём не было этой глубокой трещины.

А ещё на поверхности заиграли зеленоватые искорки, а из горлышка заструился голубоватый дымок. Я попытался взять кувшин в руки и с криком отдернул ладонь – сосуд обжёг пальцы. Из-под позеленевшей крышки кувшина всё сильнее и сильнее струился дым.

Достаю из-за голенища сапога нож и поддеваю крышку. Она отскакивает, и поляна окутывается густым дымом, пахнущим смесью конопли и маиса. Я закашлялся и закрыл глаза. Чёрт подери, мало мне Бьюфорда, так ещё и старьёвщик подсунул какую-то дрянь, которой травят саранчу на полях.

Когда дым развеялся, я увидел старика в странном наряде. Я повидал немало всякого сброда в нескольких штатах: китайцев и мексиканцев, гуронов и цыган. Я встречал староверов из медвежьей России и переселенцев-бюргеров. Но неизвестно откуда появившийся старик был одет, как фокусник из цирка шапито. Да-да, именно в таком наряде выступал факир, из рукавов которого вылетали голуби и появлялись кролики. Интересно, откуда он взялся здесь – никак отбился от своих?

Старик тем временем несколько раз чихнул, увидел меня и вознёс руки вверх. Он быстро забормотал на странном гортанном языке. Поначалу я ни слова не мог разобрать, пока он не щёлкнул пальцами.

– Хвала Аллаху, мой господин, что выпустили меня из этого сосуда страданий и боли! Да продлится ваш род в веках и пускай…

Я замотал головой – я ещё не слышал о миражах за пределами пустыни. Чёрт возьми, неужели старик из цирка сбрендил и зачем-то приплёл сюда мой злосчастный кувшин.

– Мой господин, да простит Аллах мою дерзость, но я никоим образом не хотел вас напугать или прогневить! Я, смиренный раб лампы, джинн по имени Барак аль Хусейн ибн Рушди, буду рад служить вам, господин!

Раб лампы? Джинн? Кажется, я слышал это слово в детстве. Покойная матушка читала мне на ночь восточные сказки. Но откуда здесь, в прериях, могло взяться это сказочное существо? Да и вообще с чего я должен верить в байки заблудившегося факира из цирка?

Я прокашлялся и сказал:

– Послушайте, мистер. В паре миль отсюда есть железная дорога. Я могу проводить вас…

Старичок яростно замотал головой.

– Мой долг служить вам и исполнять любые ваши желания!

– Мистер факир, мне и так ужасно плохо…

– Смотря что считать ужасно плохим, мой господин! Что печалит вас, о мудрейший? – старик склонился в поклоне.