20 великих людей, изменивших мир

Через 10 лет мой метод, названный психоанализом, распространился во многих странах, а сегодня он считается одной из самых выдающихся находок XX века.

Вот так, после долгой борьбы и тысячи сражений, сбылась моя детская мечта: я никогда не использовал клинок или щит, но завоевал целый мир – подсознание.

Лиза Мейтнер

Физик

Вена, Австро-Венгрия, 1878 г. – Кембридж, Великобритания, 1968 г.

Выдающаяся исследовательница, которая первой объяснила расщепление атома

«Ву-зерль, Ву-зерль!» – звали меня братья, когда я была маленькой девочкой. Это значит «пылинка». Они дразнили меня так, потому что я и правда была худышкой. А ещё потому, что я не расставалась с книгами. Мне даже приходилось прятать их под подушкой и читать ночью, чтобы никто не мешал. Разве я виновата, что так любила учиться?

Я родилась в 1878 году в Вене – оживлённом городе, где культурой был пропитан сам воздух. Здесь было множество театров, все виды музыкальных заведений, университеты, а также учёные, философы, художники и писатели. Мои родители – зажиточные и образованные евреи – давали нам, детям, полную свободу и не делали различия между мальчиками и девочками. Что касается меня, я обожала математику и физику. Интерес к ним проснулся с того момента, когда однажды я провела в парке полдня, глядя на пятно бензина в луже и раздумывая, почему оно такое радужное?

Даже в детстве во мне был силён критический дух. Однажды утром бабушка мне сказала: «Сегодня суббота, Лиза. Мы, евреи, по традиции соблюдаем полный покой. Сегодня нельзя шить, иначе небеса упадут на землю».

«Я люблю физику всем сердцем. Эта любовь сродни той, что чувствуешь к человеку, которому многим обязан».

Я тут же подошла со своим шитьём к окну. Проколола ткань кончиком иглы и посмотрела на небо. Ничего не произошло. Я сделала маленький стежок и снова посмотрела вверх. Солнце сияло по-прежнему, и я сделала вывод: «Значит, небо ничего не имеет против моих занятий». И продолжала шить.

Для девочек старше 14 лет в Вене было открыто лишь одно учебное заведение – педагогический институт. Я получила диплом учителя французского языка, но мне хотелось продолжать образование и пойти в университет. К счастью, я смогла убедить родителей в своём выборе и сидела над книгами день и ночь, чтобы сдать приёмный экзамен в университет. В 1905 году я стала второй женщиной в Австрии с докторской степенью по физике. Я начала изучать радиоактивность и мечтала работать у Марии Кюри в Париже, но там не было вакансий. Так что пришлось выбрать Берлин.

Там я познакомилась с химиком Отто Ганом, который стал моим лучшим другом. Я без устали работала в его лаборатории, ничего за это не получая, но была счастлива.

Однако научное сообщество не принимало меня всерьёз, ведь я была женщиной. На Рождество 1908 года к нам пришёл в гости физик и химик Эрнест Резерфорд – недавний нобелевский лауреат. Он поздравил Отто, но, обратившись ко мне, сказал только: «Вы не против помочь моей жене с покупками?»

Однако мы с Отто совершили несколько важных открытий вместе, и постепенно я завоевала себе имя.

Хочешь стать как Лиза? Всегда считайся с людьми и их чувствами!

Я была первой женщиной в Германии, ставшей университетским профессором, а затем директором Института физики. К несчастью, после 1933 года моё еврейское происхождение стало проблемой: пришлось оставить преподавание и покинуть научное учреждение, которое я возглавляла.

Затем мы с моим племянником Отто Фришем, тоже физиком, переехали из Берлина в Стокгольм, но я всегда поддерживала связь с Ганом. В середине декабря 1938 года он писал мне: «Дорогая Лиза, я подверг ядра урана бомбардировке нейтронами и получил… барий! Как такое возможно? Может, ты сумеешь это понять». И я стала всё время думать над его вопросом. Однажды на лесной прогулке я увидела, как снежинка, падая, сломалась пополам. И тут меня осенила идея! «Если бомбардировать уран, конечно, он распадается, но в процессе расщепления высвобождается энергия!» – закричала я. «И в результате этого процесса возникают элементы с меньшим атомным числом, например барий. Да, это имеет смысл!» – добавил мой племянник с восхищением.

В тот момент мне крайне важно было рассчитать, сколько энергии может быть высвобождено одним атомом урана, и я сделала это с помощью формулы Эйнштейна, то есть Е = mс². Потрясённая результатом, я написала Гану: «211 мегаэлектронвольт! Это невероятная цифра!»