3 шага в пропасть

Ю. К. Абакумов: Мы сражались…

М. С. Горбачев: Как же вы сражались, если нет среди вас ни одного “погибшего“? (Оживление. Смех)» [3.59. С. 1].

Много сидит в зонах — значит полицейское государство. А нужно во чтобы то ни стало сделаться правовым! Депутаты отвергли самоубийственный план «500 дней» — ретрограды, не хотят, чтобы народу было хорошо!

На вторичной стадии — которое пошло очень быстро был запущен миф о том, что аппарат сопротивляется благим для всего населения реформам — и от этого у кого хочешь опустятся руки. Прежде всего у тех, кто еще был на что-то способен. Парализована была всякая контрдеятельность.

Была ли проведена контроперация «Тихий саботаж» в ответ на давление или нег?

Советологи писали, что саботировать начинали еще нововведения Ю. В. Андропова. Так «андроповед» Северин Биалер (Bialer) в книге «Советский парадокс» сообщал: «Зимой 1983 года в Москве я узнал о двух эпизодах, связанных с сопротивлением инициативам Андропова в плане проведения экономической реформы и его новаторскими идеями относительно чиновничьего аппарата. Местный партийный аппарат, в основном районные секретари, которые составляли превалирующее большинство в партийной машине, забросали ранней осенью Центральный секретариат партии письмами, выражавшими неприятие изменений в политике партии и стиле работы. Их основной аргумент сводился к необходимости учета опасности международной ситуации, что требует заниматься экономической мобилизацией, а не включаться в экономическую реформу или менять стиль работы партии. Второй инцидент связан с обращением, переданным Андроповым на места, в котором говорилось, что он не потерпит формальною отношения к экономическим реформам и требует от чиновников ответственности за порученное дело, а те, кто не согласен с такой постановкой дела, не должны удивляться, обнаружив себя однажды без работы. Эти эпизоды, как возможно, и многие другие, раскрывают нежелание чиновников на местах что-то менять» [3.60. Р. 96–97].

Еще в августе 1985 г. на совещании в ЦК прозвучал тезис о «тихом саботаже линии партии со стороны отдельных руководителей» [17. С. 70]. Тут нужно сказать, что постоянная риторика насчет того, что реформы М. С. Горбачева по развалу сверхдержавы вызывают сопротивление бюрократии потом помогли тем, кто планировал «август-91»: достаточно было провести контент-анализ статей, что указать в своих рекомендациях: события должны будут выглядеть в глазах общественного мнения так, как будто речь идет о пике недовольства политических консерваторов. Советологам было легче увидеть эту тенденцию. С. Старр (Starr) в своей статье «Меняющийся характер перемен» указывает, что «Нужно заметить, что даже самые ограниченные реформы могут вызвать сопротивление (…) со стороны управленческо-бюрократического аппарата. Именно на нею ополчился Горбачев в самых резких из своих речей. Пожалуй, ни один советский руководитель, кроме разве что Сталина времен массовых репрессий, не предпринимал подобной атаки на служащих собственного правящею аппарата. Судя по тому, что в 1987 году было уволено 10 тысяч милицейских работников, при Горбачеве основным объектом принуждения стал государственный аппарат» [3.61. С. 43].

Другой — некто Густафсон Т. (Gustafson) в статье «Кризис советской системы власти и политическая стратегия Михаила Горбачева» пишет, что «Уловить политическую линию Михаила Горбачева не так-то просто» [3.61. С.217].

Довести до такою безвыходного состояния ситуации, после которой автор американских рекомендаций мог спокойно вздохнуть и сказать: «Ну все! Этим русским до мата остался один шаг И каков бы он ни был, их ждет крах!»

Во время выборов зимой 1988/89 г. одним из первых начал атаку на аппарат некий юрист из Ленинграда: «На решающем предвыборном собрании мне выпал неудачный жребий: я должен был выступать с изложением своей предвыборной программы предпоследним. Было уже около полуночи, когда очередь дошла до меня. Все устали от выступлений и ответов на вопросы предыдущих девяти кандидатов. (…)

И тут я вспомнил, как начинал многие свои выступления Мартин Лютер Кинг: “У меня есть мечта!“ “I have a dream!” — говорил он и далее объяснял, в чем она состоит.