50 знаменитых чудаков

Самое интересное – к этой детской сказке Николай Хрисанфович отнесся настолько серьезно, что когда его с улыбкой спросили: «Ну тут-то вы, вероятно, проснулись?», очень обиделся и даже назвал собеседника дураком. Другие его истории (к сожалению, привести их целиком мы не можем – слишком много потребовалось бы бумаги) не менее комичны. Так, в беседе с комиком Глушковским Рыбаков абсолютно серьезно утверждал, что в Олонецкой губернии настолько плодородная земля, что если в нее бросить спичку, то через год на этом месте вырастет целый лес… В другой раз он сочинил историю о своих часах, которые будто бы потерял на охоте в окрестностях Тамбова. По его словам, он очень огорчился из-за потери часов, но пора было уезжать, не до поисков было. В Тамбов он вернулся только через три года. В один из свободных дней Николай взял собаку и отправился на охоту. Собака рыскала в траве и вдруг сделала стойку. Рыбаков остановился, крикнул: пиль! А собака стоит, не собирается дичь поднимать. Еще раз скомандовал: пиль! Не двигается собака… Решил тогда Николай посмотреть – в чем причина. Подошел к собаке. Слышит – в траве что-то тикает. Думал – стрекоза, наклонился и вскрикнул от восторга: часы нашлись!.. Эту историю Рыбаков неизменно заканчивал словами: «И вообразите, в четыре года отстали всего на пять минут!» Еще более невероятной кажется история о строительстве какого-то театра. Рыбаков клялся и божился, что был свидетелем невероятного случая: перед строительством в землю стали забивать сваи – одна на другую. И вдруг из Парижа пришло заказное письмо, где было сказано: «Остановитесь: ваши сваи на самом красивом месте в Летнем саду сажени на четыре высунулись и производят безобразия». По словам Рыбакова, в ответ была отправлена телеграмма с оригинальным советом: облепить сваи в статуи, но ни в коем случае не подпиливать их – казенные же…

Если все эти байки (иначе их трудно назвать) создали Рыбакову славу занимательного рассказчика и большого оригинала, то случай с известным антрепренером Николаем Ивановичем Ивановым был гораздо более неловким. Однажды Иванов зашел в гости к своему знакомому купцу, заядлому театралу, и застал у него гостя, в котором безошибочно признал актера. Хозяин по какой-то причине не представил их друг другу, и Иванов между прочим спросил Рыбакова (это был именно он): «А Иванова вы знаете?». Каково же было его изумление, когда Рыбаков не моргнув глазом ответил, что Иванов – его закадычный друг, он неоднократно служил у него, да и теперь подумывает над его предложением. Вконец ошарашенный Иванов поинтересовался, в чем причина раздумий. Рыбаков вскользь упомянул, что они не сошлись в вопросе жалованья, и рассказал антрепренеру фантастический случай из его жизни (его стоит привести в изложении самого Рыбакова): «Приезжает фокусник в Тверь и обращается к Иванову с просьбой уступить ему на один вечер театр. Иванов сдать театр был не прочь, но заломил безобразную цену. Фокусник стал торговаться, а Иванов упрямится и ни копейки не спускает. Вот фокусник и говорит ему: «Ежели ты по-моему не сделаешь, то усыплю тебя на трое суток и не будешь ты ни пить, ни есть, ни свежего воздуха нюхать». А Иванов ему отвечает, подставляя к физиономии кулак: «А не знаешь ли ты, немецкая кислота, чем этот параграф пахнет?» Фокусник обозлился и пришел вечером на спектакль. «Дон Жуан» шел, и Иванов в нем статую командора изображал.

И как только взобрался командор на свой пьедестал, тут-то немец что-то такое и сотворил. Иванов моментально в величественной позе заснул, да так трое суток, как монумент, и простоял». В подтверждение своих слов Рыбаков заявил, что все три дня лично ощупывал живую «скульптуру». Терпение Иванова лопнуло, и он представился. Рыбаков ничуть не смутился, сказал, что рад знакомству, а только что рассказанная история – совсем про другого Иванова…

Несмотря на свои чудачества, Рыбаков был по-настоящему великим артистом. За какую бы роль он ни брался, ее исполнение было безукоризненным – будь то Простаков в «Недоросле», мельник в «Русалке» или Гамлет… Артисты, имевшие счастье играть с ним на одной сцене, отзывались о нем с величайшим уважением. Он не только учил их актерскому мастерству, но и поддерживал в трудную минуту, делился последней заработанной копейкой. А ведь уже с начала 40-х годов он был обременен семьей и нередко получал куда меньшее жалованье, чем требовалось его близким. К счастью, его жена – Паулина Герасимовна – сама была талантливой актрисой и прекрасно понимала своего мужа. Они оставались вместе до самой смерти Николая Хрисанфовича, прожив немало трудных лет и воспитав четверых детей (двух сыновей и двух дочерей). Рыбаков видел в Паулине Герасимовне ближайшего соратника и называл ее в письмах «милый друг мой Павочка». Несмотря на все тяготы кочевой жизни, они всегда были рады гостям, и в их доме неизменно царила легкая и дружественная атмосфера.