52 упрямые женщины. Ученые, которые изменили мир

В то время Леви-Монтальчини прочитала статью основателя нейробиологии развития, немецкого эмбриолога Виктора Хамбургера, работавшего в Сент-Луисе (штат Миссури). Хамбургер изучал куриные эмбрионы, пытаясь найти возможную связь между развитием спинного мозга и нервной системы в целом. Эта идея захватила Леви-Монтальчини. Хотя ей пришлось действовать втайне, она догадалась, как обеспечить постоянное поступление куриных яиц.

Леви-Монтальчини сразу принялась за дело и стала проводить собственный эксперимент в поисках этой связи. Она пригласила к совместной работе профессора, тоже отстраненного от исследований, и попросила родственников помочь ей в организации лаборатории. Ее брат изготовил инкубатор для яиц, которые добывала Рита, а она сама сделала миниатюрный скальпель, наточив швейную иглу. Леви– Монтальчини также купила набор крохотных инструментов, в частности пинцет для часовщиков и офтальмологические ножницы. С помощью этих приспособлений она извлекала куриные эмбрионы и нарезала их спинной мозг тончайшими слоями. Изучив нейроны спинного мозга на разных стадиях развития зародыша, Леви-Монтальчини обнаружила нечто совершенно новое. Принято было считать, что число нервных клеток не увеличивается, но оказалось, что они росли и умирали в ходе нормального процесса развития.

Так как Леви-Монтальчини не могла публиковаться в Италии, она послала свои статьи в швейцарский и бельгийский журналы, доступные и в Америке, благодаря чему Хамбургер узнал о ее работе. После Второй мировой войны, когда Леви-Монтальчини получила возможность ставить научные эксперименты не в собственной спальне, Хамбургер пригласил итальянскую исследовательницу в Университет Вашингтона в Сент-Луисе, чтобы обсудить их пересекающиеся интересы. Она согласилась, и поездка, которая должна была продлиться несколько месяцев, обернулась двадцатью шестью годами работы в этом учреждении.

Поскольку Леви-Монтальчини хорошо знала нервную систему, а Хамбургер был создателем аналитической эмбриологии, они образовали идеальный союз для раскрытия загадки того, как нервные клетки появляются и гибнут. Рита работала с невероятной самоотдачей с утра до позднего вечера. Несмотря на профессиональный опыт, она продолжала считать, что обязана своими крупнейшими достижениями интуиции. «Я не особенно умна», – говорила она. Однако ее внутренний флюгер никогда не указывал неверное направление[144]. Хамбургер воздавал должное таланту Риты: «У нее фантастическая зоркость к тому, что можно увидеть в микроскоп, и невероятно изобретательный ум».

Леви-Монтальчини поехала в Бразилию, чтобы научиться выращивать живую ткань в чашке Петри, но потерпела неудачу. В ходе эксперимента она металась между энтузиазмом и отчаянием. (Даже ее перепады настроения стали легендой.) Поскольку источником нервных клеток для ученых были мыши, существовала проблема, связанная со временем, необходимым для роста мышиных зародышей. Если бы Леви-Монтальчини удалось вырастить эти особенные клетки в лаборатории, ее эксперименты ускорились бы. Однако метод не работал. В последней попытке Рита бросила фрагмент нервной ткани куриного эмбриона на одну сторону чашки Петри и кусок опухоли[145] – на другую. Потрясающе: оказавшись рядом друг с другом (но не соприкасаясь), отростки нейронов начали вытягиваться, распространяясь от клеток во все стороны в виде хрупкой тонкой короны. Невероятное зрелище, которое Рита имела удовольствие наблюдать в течение многих лет.

Какой фактор вызвал рост нервной ткани? По возвращении в Сент-Луис Леви-Монтальчини предполагала, что выяснит это через несколько месяцев.

Прошло несколько месяцев, затем год, два, три… И все это время они с коллегой по исследованиям Стэнли Коэном работали как проклятые. (К этому времени Хамбургер отошел от исследований и сосредоточился на наставничестве.) Команда ученых выращивала опухоли, экспериментировала со змеиным ядом и много размышляла над мышиной слюной. Только через шесть лет, в 1959 г., они обнаружили фактор роста нервов в слюнной железе мыши и выделили чистое вещество, способное вызвать рост тонкой короны из отростков нейронов.

Сначала это открытие показалось эффектной, но малополезной мелочью, но по мере обнаружения все новых и новых факторов роста новая область исследования расцвела. Выяснилось, что факторы роста нервов влияют на всё – от прогрессирования дегенеративных заболеваний до успеха пересадки кожи для защиты поврежденного позвоночника.

В 1986 г. они с Коэном получили Нобелевскую премию по физиологии за свою работу.