52 упрямые женщины. Ученые, которые изменили мир

Хотя она была одиноким подростком всего в нескольких милях от линии фронта, главная опасность грозила ей со стороны ценных приборов, которые Ирен Кюри помогала распространять. Защищаясь лишь с помощью хлопчатобумажных перчаток и деревянного экрана, Ирен постоянно подвергалась воздействию радиации.

Когда Первая мировая война закончилась, она стала работать ассистентом матери в возглавляемой ею организации – парижском Институте радия. Из-за радиоактивного свечения материалов у нее кружилась голова. Ирен Кюри никогда не выбирала предмет исследования лишь из-за его популярности и занималась тем, что ей было действительно интересно.

Ее подкованность в физике и математике временами смущала коллег. Ирен не отличалась любезностью; стиль ее устной и письменной речи одни характеризовали как отрывистый и грубый, другие (например, сестра) считали просто прямым и честным. Поскольку она была фавориткой матери в лаборатории, ее прозвали «наследной принцессой».

В 1925 г. Ирен Кюри представила свою докторскую диссертацию, и даже The New York Times сообщила: «Почти тысяча человек набилась в аудиторию, где дочь двух самых выдающихся гениев нашего времени невозмутимо зачитывает свое великолепное исследование»[178]. Одетая в свободное черное платье, Ирен объяснила свой анализ альфа-частиц, излучаемых полонием – элементом, который открыли ее родители в 1898 г. На вопрос одного из репортеров о семейных обязательствах ответила: «Я считаю науку первостепенной в своей жизни»[179]

.

Фредерик Жолио начал работать в Институте радия в качестве ассистента Марии Кюри в 1925 г. Они с Ирен были совершенно разными людьми. Фредерик, очаровательный и общительный человек, очень естественно чувствовал себя в социуме. Если она избегала чужого внимания, он к нему стремился. Общей для них оказалась любовь к времяпрепровождению вне дома и к спорту, а также огромное уважение к работе друг друга. Жолио тоже идеализировал семью Кюри. В юности он вырезал их фотографии из журнала и вешал на стену. По его словам, он «обнаружил в этой девушке, которую другие люди считали куском льда, исключительную личность, отзывчивую и поэтичную, во многих отношениях казавшуюся живой копией своего отца, его здравого смысла, его скромности»[180]. Через год после начала работы в одной лаборатории они поженились.

Вместе Фредерик и Ирен трижды могли претендовать на Нобелевскую премию.

В начале 1930-х гг. Жолио-Кюри (как их отныне называли) наблюдали протоны, вылетающие из твердого парафина. Они знали, что так бывает: немецкий физик Вальтер Боте показал, что, если поместить полоний (радиоактивный материал) рядом с бериллием (хрупким металлом), металл начнет испускать мощное излучение. Но что это за лучи? Жолио-Кюри подозревали, что рентгеновские.

Они неверно интерпретировали свои данные. Когда другие ученые попытались повторить их эксперимент, поместив парафин перед рентгеновским источником, появилась субатомная частица, не имеющая электрического заряда, – нейтрон. (За открытие нейтрона Джеймс Чедвик получил в 1935 г. Нобелевскую премию.)

Жолио-Кюри перешли к изучению нейтрона в конденсационной камере Вильсона. Как можно проследить курс реактивного самолета по его инверсионному следу, так эта камера позволяет изучать частицу, наблюдая ее местоположение. Активность нейтрона в камере можно было объяснить присутствием отрицательно заряженного электрона либо его положительно заряженного двойника, так называемого позитрона. Они предположили, что это не позитрон, и снова ошиблись.

Наконец-то Жолио-Кюри добрались до верного ответа, когда поместили полоний возле алюминиевой фольги и получили мощный поток нейтронов и позитронов. Это была удивительная активность, поскольку они ожидали увидеть ядра водорода. Повторив эксперимент в 1934 г., они получили тот же результат.

Счетчик Гейгера, измеряющий ионизирующее излучение, позволил понять, что именно сделали Жолио-Кюри. Под щелчки прибора они сообразили, что алюминиевая фольга стала радиоактивной. Они открыли первый в истории искусственно созданный радиоактивный элемент. За несколько месяцев до смерти Марии Кюри Фредерик принес ей крохотную пробирку с их семейным открытием.

В 1935 г. искусственная радиоактивность принесла Жолио-Кюри Нобелевскую премию по химии. После этого Фредерика пригласили на работу Колле́ж де Франс, а Ирен осталась директором Института радия. Она также стала одной из первых француженок – членов Кабинета министров, хотя французским женщинам до сих пор не разрешалось голосовать.

С годами стали накапливаться проблемы со здоровьем, ухудшалась и политическая ситуация. В годы Второй мировой войны Жолио-Кюри с двумя детьми были вынуждены покинуть Францию. Им удалось пешком перейти через горы Юра в Швейцарию 6 июня 1944 г., в день высадки десанта союзников в Нормандии, когда немцам, охранявшим швейцарско-французскую границу, стало не до нарушителей. Ирен Жолио-Кюри не забыла уложить в свой рюкзак большую книгу по физике.