52 упрямые женщины. Ученые, которые изменили мир

В 1956 г. у нее обнаружили лейкоз, вероятно вызванный рентгеновским облучением в подростковом возрасте. Ее муж в это время боролся с тяжелым гепатитом, также следствием длительного воздействия радиации. Ирен Жолио-Кюри умерла в тот же год, Фредерик Жолио – через два года после нее. Ирен не была ни удивлена, ни раздавлена своим диагнозом, поскольку лейкоз убил и ее мать. «Я не боюсь смерти, – писала она друзьям. – У меня была такая изумительная жизнь!»[181]

Мария Гёпперт-Майер

1906–1972

физик

Мария Гёпперт была полна решимости вписать седьмое поколение профессоров в историю своей семьи. В двадцать три года она уехала из Германии, поскольку считала, что у нее больше шансов занять должность университетского исследователя в Соединенных Штатах, но в 1930 г., оказавшись в Балтиморе (штат Мериленд), была удивлена холодным приемом в профессиональной среде.

Гёпперт училась в немецком Гёттингене в группе, которую Макс Борн назвал, «пожалуй, самым блистательным собранием молодых дарований в целом мире»[182]. Ее соучениками были Энрико Ферми и Юджин Вигнер. Иные рядом с ними тушевались, но только не она. На одном семинаре по квантовой механике, который вел Борн, Роберт Оппенгеймер (будущий «отец атомной бомбы») засыпал его таким количеством вопросом и комментариев, что Мария пустила среди однокашников петицию о том, чтобы Оппенгеймер заткнулся, предлагая подписать ее всем желающим.

Гёпперт написала диссертацию в комнате для гостей в доме знаменитого физика-теоретика. На стене одной из спален красовалась подпись Альберта Эйнштейна (разумеется, оставленная по просьбе хозяина). Имея бесчисленное множество друзей и доброжелателей, она не сомневалась, что без особых хлопот переместится работать в Америку.

Однако Мария Гёпперт неудачно выбрала время. Во время Великой депрессии рабочих мест не хватало. Университет Джонса Хопкинса нанял адъюнкт-профессором ее мужа, Джозефа Майера, но, следуя правилам, запрещающим кумовство, ей лишь позволили работать, но не могли за это платить. Отказавшись от вакантного места, Гёпперт-Майер обустроила место для исследований на чердаке университетского здания.

Она каждый день отправлялась в свой научный уголок – не по обязанности, а потому что любила физику и была убеждена, что вносит в нее значимый вклад. Хотя ей так и не начали платить, Гёпперт-Майер со временем получила должность на факультете физики и возможность преподавать. За девять лет в Университете Джонса Хопкинса она опубликовала десять статей и в соавторстве со своим мужем Джо Майером написала учебник, использовавшийся в школах больше четырех десятилетий.

Джозеф Майер потерял работу в 1938 г., во время волны увольнений, призванных разгрузить бюджет. Он нашел пристанище – и более высокую зарплату – в Колумбийском университете. Для Марии переезд оказался потерей. Несмотря на впечатляющие достижения, люди, не знавшие ее лично, часто по ошибке считали Гёпперт всего лишь профессорской женой. Блистательная и уверенная в себе во время жизни в Германии, в Соединенных Штатах Гёпперт-Майер часто смущалась в новой для себя среде. Ведя занятия, она успокаивала нервы сигаретами (иногда двумя, а то и больше, тут же закуривая следующую, не успев докурить предыдущую).

Гёпперт-Майер пыталась получить место на физическом факультете Колумбийского университета, но ее просьба была решительно отклонена. Со временем она нашла работу и небольшое жалованье на химическом факультете. Там ей поручили кое-какое преподавание и дали служебное положение, при этом все преподносилось как величайшее одолжение, а не прискорбная недооценка ее значимости.

Во время Второй мировой войны Гёпперт-Майер наконец стали платить за исследования, но не Колумбийский университет, а правительство. Она руководила группой примерно из пятнадцати химиков, работавших над проектом обогащения урана. После войны компания знаменитых физиков перебралась в Чикагский университет, и чета Майеров присоединилась к ним. Там тоже мало платили (можно сказать, нисколько), но Мария получила возможность влиться в исследования на переднем крае науки, конкурентные и выполняемые с головокружительной скоростью, – словом, погрузиться в восхитительную атмосферу.

Когда Гёпперт-Майер прибыла в Чикаго, бывший студент предложил ей должность в области ядерной физики в Аргоннской национальной лаборатории, которую можно было совмещать с преподаванием в Чикагском университете. «Но я ничего не знаю о ядерной физике», – заметила она. «Мария, вы научитесь», – ответил он[183].

Итак, на полставки Гёпперт-Майер с кусочком мела в одной руке и сигаретой в другой вела безжалостно трудные семинары по теоретической физике и выполняла другие преподавательские обязанности в Чикагском университете за возможность называться «профессором-волонтером» и отсутствующую зарплату. Остальное время она работала в Аргонне, ломая голову над изотопами.