52 упрямые женщины. Ученые, которые изменили мир

Во время лыжного похода в компании племянника, тоже физика, Мейтнер размышляла над этими результатами. Обсуждая проблему, они с племянником увидели данные в новом свете. Что, если ядро атома урана не является твердым и жестким, как фруктовая косточка? Что, если оно скорее колышущееся, как тесто для пиццы, которое раскручивают в воздухе? Когда центр становится слишком тонким, ядро – как и тесто – разделяется, распадаясь на две неравные части: барий и криптон или рубидий и цезий, то есть на пары с суммарным числом протонов как у урана – 92. И тут ее осенило. Они вовсе не создают трансурановые элементы. Они расщепляют атом!

Объяснение было передано быстро, но, как в игре в испорченный телефон, части сообщения пропали. По мере распространения новостей Мейтнер, одновременно инициировавшая эксперимент и объяснившая его результат, лишилась признания. Ситуация усугубилась, когда Отто Ган объявил себя единоличным автором открытия. Некоторые ученые считали даже, что один шведский физик-экспериментатор, имевший огромное влияние на присвоение Нобелевской премии в своей области, мог отнять у Мейтнер шансы на официальное признание. В 1944 г. Ган получил награду без нее.

После войны Лизе предложили вернуться в родные пенаты – стать директором Химического института Макса Планка, успевшего перебазироваться в Майнц. Все еще глубоко потрясенная жестокостями гитлеровского режима, она отказалась. Мейтнер чувствовала, что многие ее бывшие коллеги не вполне понимают, в чем молчаливо участвовали. Она не могла вернуться.

Хотя война и обстоятельства на какое-то время отбросили Мейтнер назад, она жила мечтой, которой прониклась еще подростком: «Жизнь может и не быть легкой – при условии, что она не пуста»[176]

. Через тридцать лет после смерти Лизы Мейтнер новый рукотворный тяжелый элемент был назван в ее честь. Мейтнерий является результатом слияния висмута и железа.

Ирен Жолио-Кюри

1897–1956

химик

Когда Ирен было шесть лет, ее родители, Мария и Пьер Кюри, получили Нобелевскую премию по физике. Когда ей исполнилось четырнадцать, ее мать удостоилась второй Нобелевской премии, на сей раз по химии. Список нобелевских лауреатов в семье Кюри продолжила сама Ирен, в тридцать семь лет разделившая премию по химии со своим мужем Фредериком Жолио. «В нашей семье привыкли к славе»[177]

, – как ни в чем не бывало заметила она.

«Привыкли» было сказано с полным на то основанием: Ирен Кюри чувствовала резкий привкус этой славы с самого раннего возраста. Весь мир следил за тем, как ее родители получали Нобелевскую премию, но то же всеобщее внимание оказалось приковано к их семье, когда голова поскользнувшегося Пьера была раздавлена колесами старой колымаги. Через несколько лет Мария Кюри сблизилась с женатым коллегой. Ее объявили похитительницей чужих мужей, что поставило под угрозу положение Марии в научном сообществе. Ирен Кюри стала свидетельницей того, как ее мать принимает вторую Нобелевскую премию, а затем сваливается в состояние глубокого упадка, приостановившего ее карьеру на год и заставившего обожающих ее детей держаться подальше от единственного живого родителя. Жолио-Кюри получила указание от матери писать ей на чужое имя.

Ирен идеализировала мать и рьяно ее защищала. Она разделяла любовь матери к науке, но подходила к занятиям наукой по-отцовски. Ирен была спокойной и уверенной в себе, тогда как Мария Кюри бывала ранимой и нервозной. Однажды, заметив, что дочь размышляет о чем-то своем на частном уроке математики, мать вышвырнула ее тетрадь в окно. Ирен невозмутимо вышла во двор, подобрала тетрадь и вернулась с готовым решением задачи. Во время разлук с матерью в детские годы Ирен часто писала домой, рассказывая о любых новостях, в том числе об уравнениях, показавшихся ей «восхитительными» (обратные функции), и о «самом уродливом» уравнении (формула Тейлора). Когда она выросла, то готовила для матери, организовывала ее поездки и помогала всем, чем могла.

Во время Первой мировой войны, будучи подростком, Ирен Кюри выполнила опасное задание по внедрению рентгеновской технологии в полевых госпиталях, осуществив проект, начатый матерью. Без рентгена врачи, чтобы найти шрапнель в истерзанной плоти, вынуждены были засовывать руки в рану и действовать на ощупь. Благодаря рентгену и базовым знаниям по стереометрии они получили возможность точно определить, под каким углом войти в рану, чтобы вытащить осколок. Задачей юной Ирен было не только привезти оборудование, но и обучить медицинский персонал им пользоваться. Ее возраст, пол и самообладание не всегда располагали к ней тех, кого она пыталась учить. Порой, когда Ирен распаковывала оборудование, ей предлагали не тратить время зря, а иногда медицинские работники даже грозились уничтожить аппарат, как только она уедет.