7-8. Кровь Янтаря. Знак Хаоса

Помешкав, я вытащил свою колоду — она была теперь довольно пухлой, — стасовал свои карты — вместе с некоторыми Козырями его колоды — и отдал Льюку оставшиеся.

— А остальные?

— Я хочу их изучить как следует.

Он слабо пожал плечами.

— Я всегда могу сделать еще. Но отдай мне Козырь матери.

— Вот.

Льюк взял карту и сказал:

— Не знаю, что ты задумал, но дам тебе один совет: не лопухнись с Далтом. Он не самый приятный парень, даже когда у него мозги в порядке, а как раз сейчас с ним, по-моему, что-то творится. Держись от него подальше.

Я кивнул и поднялся на ноги.

— Уже уходите? — спросил он.

— Ухожу.

— Лестницу оставь.

— Тут все твое.

— Что расскажешь в Янтаре?

— Ничего… пока, — сказал я. — Хочешь, я перед уходом принесу тебе поесть? Сэкономишь рейс.

— Хорошая идея. И бутылку вина принеси.

Я принес ему запас провизии. И спальник тоже притащил.

Потом начал было подниматься по лестнице и остановился на полпути.

— Ты еще сам не знаешь, что у тебя на уме, — сказал я. — Верно?

Льюк улыбнулся.

— Только не поверь в это всем сердцем.

Поднявшись наверх, я посмотрел на большой булыжник, которым меня когда-то замуровали в гроте. Ранее я подумывал, не оказать ли Льюку ответную любезность. Я мог засечь время и вернуться за Льюком, когда он встанет на ноги. Таким образом, улизнуть от меня он не сможет. Я отверг такой вариант — не только потому, что, кроме меня, никто не знал, что Льюк здесь, и если со мной что случится, то ему — крышка. Важнее было то, что если я заткну вход, то Льюк, когда он выздоровеет, не сможет связаться со мною по Козырю. По крайней мере, так я говорил себе самому.

Тем не менее я наклонился, взялся за булыжник и подтащил его поближе к отверстию.

— Эй, Мерль! Что ты делаешь? — прозвучало снизу.

— Червей копаю, — ответил я.

— Эй, а ну кончай! Не…

Я рассмеялся и подтащил булыжник еще ближе.

— Мерль!

— Я думал, ты хочешь, чтобы я закрыл дверь перед уходом — а вдруг дождь, — сказал я. — Только он тяжелый, сволочь… Ладно уж, не дергайся…

Я повернулся и спрыгнул со скалы. Я решил, что дополнительный адреналин Льюку не помешает.

VIII

Спрыгнув с откоса, я снова пошел за отрог хрустального холма, откуда я принес лестницу, — какое-никакое, а все-таки укрытие от глаз возможных наблюдателей.

Я выдернул чистые карты. Время бежало. Я выудил из кармана карандаш и обнаружил, что он сломан. Я вынул из ножен клинок — лезвие его было длиной в руку. Пришлось применять эту штуку не по назначению.

Примерно через минуту я набрасывал на карте, которая лежала на плоском камне передо мной, свою комнату в Лесном Доме. Сила Логруса текла по моим пальцам. Мне приходилось работать предельно аккуратно, взвешенно, добиваясь, чтобы рисунок передавал ощущение места. Наконец набросок был закончен. Я встал. Рисунок был верен, Козырь был готов. Я раскрыл свой разум и всматривался в рисунок, пока тот не стал реальностью. Тогда я шагнул в комнату. Сделав шаг, я вспомнил, что кое о чем я Льюка так и не спросил, но было уже слишком поздно.

За окном тени деревьев вытянулись к востоку. Значит, меня не было большую часть дня.

Повернувшись, я увидел на прибранной кем-то кровати лист бумаги, прижатый краем подушки, — чтобы сквозняком не унесло. Я подошел к нему и взял, одновременно подобрав небольшую синюю пуговицу, лежавшую сверху.

Написано было по-английски. Записка гласила: «ПОЛОЖИ ПУГОВИЦУ В БЕЗОПАСНОЕ МЕСТО, ПОКА ОНА ТЕБЕ НЕ ПОНАДОБИТСЯ. Я НЕ МОГУ НОСИТЬ ЕЕ ДОЛГО. НАДЕЮСЬ, ТЫ НЕ ДЕЛАЛ ГЛУПОСТЕЙ. ПОСТАРАЮСЬ ВЫЯСНИТЬ ЭТО КАК МОЖНО СКОРЕЕ. ДО ВСТРЕЧИ».

Подписи не было.

Я не мог оставить пуговицу здесь — грозило мне это чем-нибудь или нет. Поэтому я завернул пуговицу в записку и положил в карман. Затем я вынул из шкафа свой плащ, перекинул его через руку и вышел из комнаты. Щеколда была сломана, так что двери я оставил открытыми нараспашку. В коридоре я остановился и прислушался, но не услышал ни голосов, ни движения.

Я дошел до лестницы и направился вниз. Я был уже почти внизу, когда заметил ее — настолько неподвижно сидела она возле окна справа от меня; рядом на маленьком столике стоял поднос с хлебом и сыром, бутылкой вина и кубком.

— Мерлин! — сказала она внезапно, приподнявшись. — Слуги сказали, что вы здесь, но я заглянула сюда и не нашла вас…

— Меня отзывали, — сказал я, преодолевая последнюю ступеньку и подходя к ней. — Как вы себя чувствуете?

— Как вы… что вы знаете обо мне? — спросила она.

— Вы, вероятно, не помните, что было в последние два дня, — отозвался я.

— Да, — сказала она. — Не хотите присесть?

Винта указала на кресло по другую сторону столика.

— Присоединяйтесь, прошу вас, — она показала на поднос. — Позвольте, я налью вам вина.

— Вот это правильно, — сказал я, увидев, что она пьет белое.

Она поднялась, пересекла комнату, открыла шкафчик и достала еще один кубок. Вернувшись на прежнее место, она плеснула в него приличную дозу «Мочи Бэйля» и поставила возле моей руки. Похоже, по-настоящему крепкое пойло они оставляют для себя.

— Что вы можете рассказать о том, что я не помню? — спросила она. — Я была в Янтаре — и вдруг я осознаю, что я здесь и нескольких дней как не бывало…