725 дней во льдах Арктики. Австро-венгерская полярная экспедиция 1871–1874 гг.

Хотя наши приспособления имели много изъянов, но мы не испытывали того бедственного положения, в которое попадали прежние экспедиции из-за массового сгущения водяных паров в лед. Против этого врага мы боролись путем обкладывания судна снаружи снегом, укрыванием иллюминаторов и выкладкой стен в помещениях вулканизированными каучуковыми обоями. Кроме того, над спуском в кают-компанию были устроены навесы, представлявшие собой настоящие конденсаторы всей той сырости, которую мы приносили в дом на своей одежде. Но прежде чем рассказать о неизбежных бедах, вызываемых образованием льда, сыростью и резкой переменой температуры, я считаю нужным отметить, что все эти неудобства переносятся легче, чем это может показаться на первый взгляд, и что бытовая сторона жизни на борту судна, даже в полярной экспедиции, не так тяжела, чтобы об этом стоило упоминать.

Сырость и обледенение жилых помещений – бедствие полярных экспедиций, с которым нужно бороться непрерывно. При этом и сырость и обледенение постоянно увеличиваются в течение зимы, особенно из-за неожиданных перемен температуры[55].

Сгущение паров усиливается также после разрыва снежного пояса вокруг судна, происходящего в результате сжатия. Пояс этот, как и само судно, служит как бы согревающим тулупом.

Оледенение стен и коек, удаленных от доступа теплого воздуха, стало чувствоваться уже в ноябре 1872 года. Одеяло ночью примерзало к борту, а покрытые железом изгибы внутренних креплений блестели как сталактиты. Под койками образовывались маленькие ледники. Наши мероприятия против одолевавшей нас сырости состояли в двух вырезах в верхней палубе, над которыми мы установили две футовых трубы с жестяными воронками.

Температурная разница внутри помещений была часто очень значительна. Так, если температура воздуха в середине кают-компании на уровне лица составляла от 15 до 22°, то около пола она одновременно была немногим выше 1°, а ночью нередко опускалась и ниже точки замерзания.

Наибольшее зло, с которым нам пришлось бороться в течение зимы, состояло в отсутствии защитной парусиновой покрышки над кормой судна. У нас были специальные угольные печи, показавшие себя с лучшей стороны в предыдущей экспедиции. На такую печь шло в ноябре 1872 года около 20 фунтов угля при внешней температуре −20°. Освещение кают-компании и кубрика было керосиновое. Ежедневное потребление керосина равнялось приблизительно 2²

/₃ фунта. Всего на корабле было две больших и две маленьких лампы и палубный фонарь, горевший непрерывно на борту днем и ночью. Отдельные каюты освещались салом, причем в месяц уходило около бутылки. Свечи зажигались только ради особых работ, например рисования.

Рядом с печкой была большая, диаметром с голову, дыра во входной двери для впуска свежего воздуха. Холодный ток, идущий снаружи, сталкивался с распространяемым печкой теплом. Холодный воздух располагался слоем в 2–4 фута над полом, выше его было тепло и даже жарко. Такое положение получилось из-за крена судна и расположения печки на подставке вышиной в 1 фут. В результате в каюте, находящейся ближе всего к печке, постоянно господствовала тропическая температура от 30 до 44°, тогда как в другой была температура Северного полюса. Там чувствовали бы себя уютно гиппопотамы, но тяжело приходилось обитателю каюты, Орелу, который часто в отчаянии выбегал на палубу, в течение одной минуты испытывая на себе температурную разницу в 70°. Здесь же, во второй каюте, замерзали на полу вода, лимонный сок и уксус. Обитатели этой каюты, лежа в постели, находились по шею как бы в холодной ванне. То же самое испытывали и все сидевшие за столом. Однако дыра в двери была совершенно необходима. Легче было переносить неприятную, пронизывающую вентиляцию, чем согласиться на уменьшение ее. Были еще другие нарушения равновесия температуры. Ночью мы не топили из санитарных соображений, и поэтому часто приходилось всем спать в холодной воздушной ванне. При большом морозе это было очень тяжело. Вот что говорится об этом в моем дневнике:

«Когда кто-нибудь спускается с палубы, температура падает и сквозь открытую дверь вваливаются клубы белого пара. Принесенная сверху и раскрытая книга дымится, как будто горит. Облака пара окутывают входящих. Случайная капля воды, падающая на их одежду, мгновенно превращается даже вблизи печки в льдинку. Верхний слои воздуха в кают-компании часто нагревается так сильно, что при тихой погоде необходимо открывать палубные окна. Теплый воздух валит снизу, как дым из трубы».