7Я

– Какая ты серьезная. Хорошо. – подразнив Лизу усмехнулся Вито и пошел за ней. Это был один из любимых моментов Вито, когда мог со спокойной душой следовать за кем-то, абсолютно не боясь за себя и то, что может произойти. Его больше волновало то, как бы провести подольше времени и побольше узнать о Лизе. Такие люди обычно становились ему хорошими друзьями, не более. Этого сполна хватало Вито, но, к сожалению, каждый раз лучшим другом оставался только он сам. Сейчас, возможно, время Вито изменить хотя бы отношение к людям. Проходя по оживленным улицам, мимо высоченных стеклянных небоскребов торгового квартала, принадлежащим последней чистокровной японской семье – Фукусима, большинство членов которых даже с анализатором речи не могли выговорить «Л» на русском. Так они прошли половину пути по долгой дороге, чтобы подольше поговорить:

– Слушай, а откуда у тебя столько сил? Ты орудовала этой махиной, как живой рукой из плоти и крови.

– Будь у меня настоящая рука, ты бы не успел поймать мой первый удар. Я могу быстро и бить, но с таким грузом сложно бегать и прыгать по полю битвы. Да и при таких нагрузках протез быстрее разряжается. А драться меня научил отец. Он был лучшим в Руберже. Зарабатывал на жизнь боями, а потом исчез. Будто и не было никогда.

– Так ты дочь Пабло Алонсо?! Он мой кумир! В детстве я смотрел его бои и пытался быть похожим на него, отрабатывая удары на подушке. Может твой отец и легенда, но мой научил меня большему, чем правильным ударам. —

горделиво рассказывает Вито.

– Спасибо, но я не люблю, когда оценивают людей по родителям. – немного приуныв ответила Лиза.

– Всё же, давай расскажу тебе про одно учение моего отца? – неуверенно почесав затылок спросил он.

– Ты же всё равно расскажешь, давай. – совсем загрустив ответила Лиза.

– Ого, да ты телепат. Но этой фразы ты не ожидаешь: у тебя очень красивые стрелки, они очень хорошо сочетаются к твоим густым бровям. – пытаясь поднять настроение, Вито решился на комплимент.

– Даже не думай флиртовать, итальяшка. – обозлилась Лиза.

– Ничего я не флиртую. Прекрати меня так называть, и вообще, я на половину сицилиец. – стал отмахиваться Вито, пытаясь сменить неудачную тему.

– Мне всё равно, для меня все люди равны, но национальность – резон для шуток. Да и что от твоей Сицилии осталось… Один пепел… Ты ведь хотел рассказать об отце, продолжай. – без интереса попросила она.

– Верно, так вот: однажды я сказал ему, что однажды стану сильнее Пабло Алонсо, я искренне в это верил, но почти не занимался боевыми искусствами. Отец заметил мое рвение, позвал меня за стол, но в этот раз ничего не было накрыто, только пустой стакан. Он сказал: «Я хочу пить, что мне делать? Верить в то, что ты захочешь мне помочь или самому налить воды? Даже если моя вера будет не пустой, намного действеннее будет встать и налить самому. Запомни мои слова сынок». До сих пор помню наизусть. Они мне много раз помогли в жизни, но моего отца они убили. – загнав себя в воспоминания, что не должен рассказывать человеку, которого знает тридцать минут. Он надеялся, что заинтересует Лизу и избавит от нахлынувшей печали, что бьет неизвестно откуда, но в итоге сам нырнул в эту волну.

– Стоп, как? Как так? – не на шутку удивилась Лиза.

– Это всё равно рано или поздно случилось бы. В селах всё не так, как в Руберже. Боец не может жить спокойно, как бы он не хотел. Либо его руки обагрятся кровью, либо она сам. Так он жил, но не воспитывал во мне жестокости. Я хотел за него отомстить, но быстро понял, что этим ничего не вернуть. Я понимаю, что стал чадом улиц, которые забрали у меня отца, но дали новую семью. – объяснил Вито, стискивая зубы, но пытаясь скрыть свое негодование.

– Ты не выглядишь счастливым от этого. Ты зол на новую семью, даже ребенок поймет. – насмехается Лиза с полным пониманием всего, что происходит с Вито.

– Верно мыслишь… – выдохнув тяжелый ком воздуха, что застрял в горле, ответил он.

Вито уже был раздражен, вспомнив свой не очень приятный обмен. Само понятие того, что без новой семьи Вито долго не продержался, ломало изнутри всё. Так бывает, когда обязан жизнью убийце.

Они почти дошли до места назначения, осталось каких-то пять минут пути, но те успели встретить в оживленной улице священника, чье присутствие и речи сильно взбесили Вито: «Покайтесь во грехе, дети мои! Верьте в нашего господа! Он любит нас, а мы должны полюбить его в ответ! Просто верьте в нашего господа всемогущего, он простит все ваши ошибки, ведь каждый из нас сын его и дочь! Поверьте же! Я – отец Михаил, лишь покорный сын его, внемлите голосу его любящего сына!» – выкрикивал священник из одинокой стойки. Люди проходили мимо, не слушая его речей, хотя сам Михаил кричал что есть мочи с такой любовью к своему божеству, что казалось, будто его любовь к господу походит на похоть. Его идеи шли вразрез идеям Вито, который остановился у стойки, вслушиваясь в каждое из противных ему слов. Он был готов сожрать Михаила живьем, но сдерживался. Лишь до определенного момента: