7Я

– Ты ведь Михаил, да? Не против, если буду называть тебя Майклом? Как одного танцора, скорее всего, ты о нем даже не помнишь.

– Имя не важно, брат мой! Имя не показывает тебя изнутри, но, если тебе так удобно, называй хоть Мишей.

– «Мишей»? Тогда уж Мишель, «брат мой».

– Почему ты так разъярен? Что тебя тревожит? Это не так важно, войди в храм, что недалеко отсюда. Там ты очистишь разум от всего дурного, все твои боли уйдут к нашему отцу. Именно эти слова вывели Вито из себя. Он надеялся, что сможет решить всё мирным разговором. Но в то же время понимал, что ему никто не хочет зла. Это знание не смогло сдержать Вито от бури в сердце, что очень скоро налетит на Михаила. Он, стискивая зубы налетел на священника, разорвав на груди его двустороннюю бледно-фиолетовую тунику, будто бы дикий зверь, что давно не ел мяса. Хоть и священник был одет в простую одежду, без лишних деталей, кроме небольшой стальной цепи, что крепилась на поясе фиолетовых штанов с многослойной тканью и веревками, будто бы добродушный отец, что внушает доверие даже своим лицом с большой русой бородой и такими же длинными волосами, это всё не сдержало итальянца. А ведь Михаил был в точь-в-точь похож на покойного отца Вито. Сердце Михаила наполнилось диким страхом, он хотел вырваться и сбежать куда подальше, но этот же страх сковывал все его конечности, пока Вито ронял его на землю, а затем проносился по лицу кулаками с истошным криком: «ТЕБЕ НРАВЯТСЯ ТВОИ РЕЧИ, УРОД?! ДАВАЙ, ПОМОЛИСЬ! ОНИ ТЕБЯ СПАСУТ ОТ КУЛАКОВ?! ГДЕ ТВОЙ ОТЕЦ?!». В это время Лиза даже не успела сообразить, почему ни с того ни с сего Вито ринулся на невинного человека. Она не слышала его слов, только крик. Крик жестокости и насилия. То был настоящий гнев, это очень сильно испугало Лизу, заставив всё тело и разум дрожать от мыслей. Она кинула пронзительный, испуганный взгляд, разочарованного в здравии разума Вито: «Зачем ты это делаешь… Что плохого тебе сделал этот мужчина… Ты тоже монстр». Через пару секунд Лиза не сдержалась и заревела, совсем как ребенок. Она сама могла без угрызения совести оставить от лица человека кровавую кашу, но в таких моментах ее впечатлительность не имела границ. Ей хотелось кричать изо всех сил, чтобы Вито перестал. Ведь в ее глазах Вито был лучом надежды на человечность самого человека. Она считала, что Вито не присуще такая дикая жестокость, которая всегда пугала Лизу. «Как иронично, будь я вся из металла, была бы человечнее тебя, Вито» – подумала Лиза, разочаровавшись в нем, но не до конца, надежда еще не умерла в ней. В это время Михаил, лежа на земле, не просил пощады, он только твердил, что господь вот-вот его спасет от гибели. Но ни бог, ни Вито, ни Лиза его не слышали. Безумный крик Вито был в сотни раз громче, а кровь отлетала от его кулаков, разливаясь по асфальту багровым всплеском. Лиза не удержалась и начала кричать сквозь слезы: «ПРЕКРАТИ ВИТО! ПОДУМАЙ О ЕГО СЕМЬЕ! ПРОШУ! ПРЕКРАТИ!». Лиза даже не думала о том, что будет с семьей жертвы жестокости, никогда не думала. Лиза была тем человеком, который верил, что семьей может быть кто угодно. Ее это никогда особо не волновало, но в этот раз будто ударили током, заставили вырвать из языка эти слова. К счастью, слова о семье смогли вытащить Вито из тесной коробки с кровью и ненавистью. Он перестал бить, взглянул на свои трясущиеся уставшие руки, Вито давно устал ими размахивать, но даже не замечал этого. Единственное, что видел Вито – кровь. Алая, вонючая, сверкающая на солнце кровь. Она так сильно раздражала Вито, что тот хотел поскорее избавиться от всего. Это было его болью, от которой все люди в мире хотят очиститься. В это время в голове Михаила были мысли далеко не о боли, не о том, как чуть не умер, не о жестокости Вито. После слов Лизы, он вспомнил свою семью, которая отдала его, будучи ребенком, в священнослужители. Те сказали Михаилу, что это для его блага, что сын станет хорошим человеком. Михаил любил свою семью несмотря на то, что всегда знал их настоящих намерений. Ведь эта любовь была безответной. Его отдали за хорошую плату. Так, семья жила, не зная забот, в то время, как сынишка спал в окружении четырех тесных бетонных стен храма. После пятнадцати лет такого труда, Михаил не бросил свое дело, которому купили его самого. Но он мог покончить со всем этим, если бы не любовь ко всему и всем. Он никогда не знал, какого это держать зло на людей. Михаил был добродушным и любящим с самого детства. Эти черты характера никогда не терял нынешний священник, проповедуя и распространяя свою любовь людям Немезиса, что однажды был окутан ужасной войной. Слова Лизы заставили Михаила задуматься: «Семья… Она разве когда-то была со мной?». С этой тяжелой мыслью он так же тяжело встал и поднял взгляд на Вито, что в этот момент схватился окровавленными руками за волосы. Михаил почесал свою липкую от крови бороду и пошел босыми ногами к Вито, чтобы успокоить:

– Всё хорошо, если тебе будет легче, бей меня что есть силы. Ты ведь не желал мне зла и не хотел, правильно? Мне нет причин тебя ненавидеть.