А было это так… Из дневника члена Политбюро ЦК КПСС

Постепенно скрываемые до поры честолюбие, тщеславие, склонность к интриге стали проявляться в нем даже внешне. Он постоянно демонстрирует на Политбюро, на ряде совещаний с партийным активом, а затем с представителями крестьян, рабочих, средств массовой информации и даже с творческими работниками напористость в достижении поставленных целей, заверяет в своей принципиальности, способности стоять до конца. Все, конечно, на словах.

Этой показной смелости и решительности почему-то постоянно сопутствуют поиски нейтральной, компромиссной позиции, которая сочетается нередко с нерешительностью, малодушием, а то и прямым отступничеством. Даже прежняя доброжелательно-приветливая манера поведения трансформируется в менторскую, назидательно-нравоучительную, стремление поучать, читать нотации. Его словоохотливость становится нетерпимо занудной. Он мало слушает других, а с удовольствием упивается собственной речью, блещет эрудицией. В его выступлениях все больше иностранных, заумных, трудно переводимых на русский язык терминов и определений. Они озадачивают аудиторию.

Помощники и авторы, готовящие для Горбачева тексты речей, потакают его устремлениям, стремятся дать новые, броские и многозначительные лозунги и призывы. Так родилось не только само слово «перестройка», давно известное и понятное русскому человеку, но ему, этому слову, придается новый, более глубокий, всеобъемлющий смысл. Уже забыто всем известное – «ускорение социально-экономического развития страны», с чего, собственно, начинался апрель 1985 г. Пошли одно за другим – «демократизация и гласность», «плюрализм мнений», «больше демократии – больше социализма», «новое мышление», «революционные пре образования». Затем – «правовое государство», «цивилизованное общество», «общечеловеческие ценности», «европейский дом», «гуманный демократический социализм», «деидеологизация» и т. д. и т. п.

В общении и на официальных заседаниях Горбачев уже не эмоционально-активный товарищ по партии. А лидер, знающий себе цену. Появились неторопливость, велеречивость, характерные поза и жесты, многозначительные паузы. Сознание своего предназначения, веса и авторитета в стране и за ее пределами формируют образ вождя. Иногда, правда, срывается: горячность, несдержанность. Но берет себя в руки, и снова – самоуверенность, спокойствие, апломб.

Характер мнительный, неустойчивый. Умеет подержать обидчика близ себя, не торопясь со скороспелыми выводами, но при удобном случае разделается с ним.

В подборе кадров неразборчив. Легко приближает к себе и так же легко отказывается от людей, нередко без достаточных на то оснований. Иногда по наговору, опасению соперничества. Не прощает, если кто-либо нелестно отозвался о его позиции, выступлениях, поступках. Помнит и расстается без сожаления. По существу мне не были до конца понятны причины, по которым он отправил в отставку Долгих, Добрынина, Чебрикова, Никонова. Почему он через короткое время так пренебрежительно стал относиться к людям, которых сам призвал в свою команду. Как, например, к Талызину, Бирюковой, Разумовскому, Соловьеву. Допускал порой резкие выпады в адрес Лукьянова, Зайкова, Бакланова. Но непременно оберегал Яковлева, Медведева, Шеварднадзе.

Вообще чувство товарищества оказалось у Горбачева лишь внешним качеством. Оттолкнув от себя то одного, то другого, он не испытывает угрызений совести, начисто выбрасывает бывших друзей из памяти.

Чрезмерно пристрастен к внешним проявлениям внимания и почитания. Он буквально купался в лучах популярности, славы. Любит комфорт, обслуживание, заботится о престиже личности и умеет подать себя, особенно за рубежом. Обставляет протокол с расчетом на эффект, так же эффектно его нарушает, выходя из машины – в народ. Играет, таким образом, в простого, доступного людям современного лидера. Нередко попадает под влияние более сильных личностей, особенно если окажется у них в каком-либо долгу. Отдавая долг, жертвует спонтанно не только личным престижем, но и экономическими и политическими интересами страны.

Весьма подвержен влиянию супруги – Р.М. Горбачевой, женщины неглупой, расчетливой, властной.

Прослеживая годы перестройки, первые успехи, хотя и небольшие, в экономике в 1985–1987 гг., затем стагнацию 1988–1989 гг. и спад 1990–1991 гг., явно замечаешь и трансформацию Горбачева в глазах общественного мнения не только как политика, государственного деятеля, но и как человека, как личности. От восторженного почитания к равнодушию, недовольству и осуждению.

Эйфория первых лет перестройки проходит. В стране нарастают проблемы, трудности. Начались неприкрытые атаки на общественно-политический строй. Нарастает поток лжи, демагогии, провокаций под прикрытием демократии в адрес нашего государства, партии, народа, его прошлого и настоящего.

Горбачев не внемлет советам, обеспокоенности, тревоги за будущее нет. Продолжает на словах вещать о своей решительности «стоять до конца», «не допустить», «размежеваться», «начать наконец борьбу» и т. п.