А было это так… Из дневника члена Политбюро ЦК КПСС

Горбачев в повестку дня обсуждение письма Лигачева не поставил. Но в своих выступлениях на этом заседании члены ПБ, секретари ЦК высказывали мнения, во многом совпадающие с оценками Егора Кузьмича. Сомнения были в одном – надо ли собирать сейчас Пленум, ведь прошло всего десять дней после Пленума ЦК, где обеспокоенность его членов за обстановку в партии и стране была высказана. Дано Политбюро поручение реализовать установки февральского и мартовского Пленумов ЦК.

Сейчас понимаю, что, несмотря ни на что, Пленум стоило все-таки созвать. Письмо Е.К. Лигачева задело всех.

Справедливости ради следует еще раз сказать, что при всех особенностях характера Егора Кузьмича, при всех наших спорах, разногласиях по ряду вопросов, неприятии мною его нажимных методов работы, порою диктате и т. п. я всегда относился и отношусь с уважением к его личности, к его честности, порядочности, открытой прямолинейности, скромности и исключительной работоспособности.

Горбачев: «Проект письма от имени Политбюро не годится. Это письмо не для дискуссии. Оно должно отразить политическую и идеологическую ситуацию в партии и обществе. Правда такова, что у нас уже складывается около двенадцати партий. В центре должен быть вопрос об отношении к Платформе КПСС. Какова социальная база партии, где место рабочего класса, каково отношение партии к возможности возрождения капитализма. Необходимо и определение отношения к консервативным силам, тем, кто тянет назад. Таким образом, общая цель – консолидация здоровых сил и размежевание с силами, стремящимися к развалу КПСС.

Может быть, разослать проект письма членам ЦК и секретарям компартий союзных республик, обкомов партии? Принять его затем от имени ЦК, а не Политбюро? Какова может быть реакция? Кто-то выйдет из КПСС, пройдет перерегистрация, будут случаи исключения из партии и др. О Пленуме – вряд ли он даст что-то дополнительно. Потеряем время». (Так завершил он обсуждение.)

Уже по прошествии времени думаю, почему мы так решили, почему, полностью поддерживая содержание записки Е. Лигачева, я и другие члены ПБ не пошли на созыв Пленума, как он предлагал. Мы все еще не до конца утратили веру в Генсека, рассчитывали на его способность найти решение, выход из создавшейся ситуации. Раздумывал и я, считая: ну, соберем Пленум, опять проговорим два дня об одном и том же. Надо действовать Политбюро и Президенту. Но эти благие надежды не оправдались.

После Политбюро. Совещание у М.С. Горбачева. Кроме меня, были: А.В. Власов, Г.И. Усманов и Ю.А. Манаенков. В течение трех недель просил его обсудить вопросы предстоящего съезда и формирования нового Верховного Совета РСФСР.

Я проинформировал о ходе подготовки к Съезду народных депутатов РСФСР:

«Сейчас уже рабочая группа разрабатывает документы для депутатской подготовительной комиссии: проект регламента, рекомендации в состав рабочих органов, порядок работы совещания представителей, документ к отчету.

О предполагаемой структуре правительства РСФСР. Ряд министерств упраздняется, объединяется или преобразуется в производственные структуры. Идет активная замена кадров.

Необходимо подготовиться к партийной конференции РСФСР. Определить возможный состав руководящих органов (если конференция реорганизуется в партийный съезд).

Все эти вопросы выходят за рамки компетенции Манаенкова и Усманова. Необходимо обсудить на Секретариате ЦК, в Политбюро и решить. Время не ждет. В Москве и Ленинграде идет активно подготовка к съезду, серьезно реорганизованы Моссовет и Ленсовет».

М.С. Горбачев. Выслушал. Задал ряд вопросов. «Ваша обеспокоенность понятна. На днях все обстоятельно обсудим. Пока продолжайте подготовку». Всё?!

30 марта. Кремль. Первое заседание Совета Федерации.

Вел заседание Президент СССР М.С. Горбачев.

Участвовали: Рыжков, Лукьянов, Воротников, Нишанов, Керимов, Паллаев, Назарбаев, Дементей, Шевченко, Снегур, Гумбаридзе и др.

Информация Р.Н. Нишанова о ходе рассмотрения в Верховном Совете СССР ряда законодательных документов.

Об обновлении Союзного договора.

О порядке решения вопросов, связанных с выходом союзных республик из СССР.

В основном он говорил о том, что представленный рабочей группой (Таразевичем) проект закона о новом Союзном договоре был подвергнут резкой критике, высказано много замечаний. В итоге хотя проект и принят палатами ВС в первом чтении, но под разными названиями. В Совете Национальностей: «О разграничении полномочий между Союзом ССР и субъектами федераций как основы Союзного договора». В Совете Союза: «О разграничении полномочий Союза ССР и союзных республик». Это вопрос принципиальный.

Обсуждение было заинтересованным, эмоциональным, иногда резким.

Однако тогда как-то в сторону был отодвинут вопрос о роли и месте Съезда народных депутатов в принятии Союзного договора, больше шла речь об отношении к нему союзных республик. (Я хотел бы особо подчеркнуть это обстоятельство.)

На этом заседании Совета Федерации, по-моему, впервые возник вопрос о республиканских президентах. Стало известно о введении поста президента в Узбекской ССР.