А что это я здесь делаю? Путь журналиста

Мне было 52 года. А CNN – пять. Мой голос уже знала вся страна. А CNN только начинал завоевывать себе путь в гостиные Америки и всего мира. Момент был выбран правильным как для меня, так и для компании. Тем более что я теперь мог рекламировать CNN в своих радиопрограммах. Я приезжал на Mutual Broadcasting, упоминал в эфире мою программу на CNN и привлекал к ней новых зрителей. На следующий день я приезжал на телевидение и рассказывал там про свою радиопередачу. Принципиально это не отличалось от того, что я делал в Майами, работая в утреннем эфире и выступая в Pumpernik’s. Только в этот раз аудитория составляла миллионы, и я был одной из главных фигур прайм-тайма. Но все, что я должен был делать, ничем не отличалось от того, к чему я привык едва ли ни с детства.

Мой друг Герб всегда говорил: «Хочешь знать, в чем секрет твоего успеха? Он в том, что ты – тупица. – Он не имел в виду ничего плохого. – Все остальные на телевидении всезнайки, но не ты. Ты – тупица. Ты честно говоришь своему гостю: “Я ничего в этом не понимаю. Объясните. Помогите мне разобраться”. Таким образом ты создаешь вакуум, а потом заполняешь его».

В связи с этим я вспоминаю то, что когда-то сказал мне Артур Годфри: «Секрет в том, что никакого секрета нет. Ты делаешь то, что ты делаешь». Я был парнем с улицы. Я никогда не был на войне. Я не был сантехником. Я никогда не писал резюме. Никогда не выступал в суде. Никогда не лечил людей. Я просто задавал вопросы. Простые короткие вопросы.

Однажды у меня в гостях был специалист по сахарному диабету. Я спросил его, что означает слово «диабет». Он ответил: «Я узнал это на третий день обучения в медицинском институте, но никто с тех пор никогда меня об этом не спрашивал».

Почему вам интересно охотиться на животных? Почему вы фотографируете?

Что сегодня происходит в местах боевых действий?

На простые вопросы порой даются удивительные ответы. Но в подобном интервью еще важно уметь хорошо слушать. Потому что последующий вопрос всегда зависит от предыдущего ответа. Когда в программе, посвященной моему юбилею, у меня брала интервью Барбара Уолтерс, вопросы у нее были заготовлены заранее. Это ее принцип работы. Но я никогда бы не смог так работать. Я ни разу в жизни не планировал ни одного вопроса. Когда я произношу: «Добрый вечер, сегодня у меня в гостях…», – я понятия не имею, что буду спрашивать. Возможно, вы видели, что передо мной лежат такие голубенькие карточки, но это не план интервью, а кое-какие заметки для себя. Когда я беру интервью, я словно возвращаюсь в Pumpernik’s. Я живу настоящим моментом.

Главное в таком интервью – элемент неожиданности. Это полная противоположность работе криминального адвоката. Адвокаты по уголовным делам не любят неожиданностей. Многие из них рассказывали, что если в зале суда они будут чем-то удивлены, то просто не смогут правильно выполнить свою работу. Если вас смогли удивить, значит, вас поймали. Адвокат, выступающий в суде, может удивляться только в одном случае – в юридической библиотеке, засидевшись там за полночь. А я? Мне 75, и я до сих пор стремлюсь удивляться каждый вечер. Если я удивляюсь, то знаю, что выполняю свою работу хорошо. Мне кажется, у меня есть врожденная способность заставлять людей раскрываться. Не знаю, улучшается ли она со временем. Но зато она дает мне возможность вовремя улавливать проявления собственного эго. Я вообще стараюсь не использовать слово «я». В интервью мое «я» не имеет никакого значения. Я здесь ради гостя. Если у меня и есть свое мнение, оно никого не интересует. Я открыт на восприятие. Однажды в Майами был проведен опрос: людей спрашивали, республиканец я или демократ. Ответы были пятьдесят на пятьдесят.

Большинство ведущих в наши дни не могут вести свои программы, не пользуясь местоимением «я». Кругом полно всяческих О’Рейли и Лимбо, которые работают, кажется, исключительно для самоудовлетворения. Их собеседник для них не более чем реклама. Они обладают хорошо подвешенными языками, поэтому в каком-то смысле способны развлекать публику. Но после их программ я никогда не узнаю ничего нового. Когда они задают вопросы, это напоминает мне старый анекдот про интервью Говарда Козелла[78]: «Хорошо, хватит обо мне. Давайте поговорим о вас. Что вы обо мне думаете?»

Многие ведущие вначале три минуты подряд зачитывают какую-нибудь информацию и только потом начинают задавать вопросы. Они будто хотят показать, сколько всего сами знают. Я считаю, что в роли эксперта должен выступать гость. Если вы слышите трехминутный вопрос, то наверняка ведущий просто хочет покрасоваться. Такое часто можно услышать на президентских пресс-конференциях. Но я по опыту знаю, что четкие и краткие вопросы могут показать ведущего в гораздо более выгодном свете, чем долгое перечисление фактов.

Помню, как брал интервью у доктора Эдварда Теллера – изобретателя водородной бомбы. Это интервью помог устроить один мой товарищ. Теллер был очень прямолинейным человеком. Он вошел в студию и сказал мне: «Что вы знаете о физике?»

«Ничего», – ответил я.