А КАПЕЛЛА

Внутри него всё замерло – и он непонимающе смотрел на нее… С застывшим во взгляде вопросом….

Но Снежка твердо решила, что никогда и ничего ему не расскажет…

… О таком с мужчинами не говорят… Он никогда не поймет ее… Не поймет, что она реально побывала в беде… И так же реально узнала, что такое одиночество, оставшись совсем одна. И в один короткий миг стала старше него на годы…

– …Валентина Петровна, – безапелляционно констатировала гинеколог. – Ваша дочь беременна…

И красивое лицо ее матери мгновенно осунулось, словно всё то прекрасное, чем была наполнена ее жизнь, вдруг потеряло всяческий смысл…

«Беременна» … Как спущенная вниз гильотина… Как абсолютный конец. Как крах. Как безвозвратно выпущенная стрела.

И Снежка отчетливо видела, как, с трудом поборов охватившее ее ощущение ужаса, мать лишь пристально взглянула на нее, затем так же молча поставила свою подпись на необходимых документах и, сдержанно попрощавшись с врачом, вышла из кабинета…

У обоих перед глазами стоял образ мужа и отца…

Этот красивый восточный мужчина… Художник. Посвятивший себя искусству…

Принципиальный. Категоричный. Воспитанный в строгих традициях…

Страшно было даже представить, что будет, если он обо всём узнает!

И это его дочь?!

Его любимая ненаглядная дочь?!

Докатилась до такого?!

А мать?! Куда смотрела она?! А еще педагог!

И этот сопляк – абсолютно неподходящая партия для его красавицы-дочери! Неужели это понятно только ему?!

Просто всем плевать на репутацию семьи! Безответственные!

Когда они вернулись домой, он сидел среди разложенных вокруг себя карандашных набросков, привычно размышляя о предстоящей работе… Приготовленные кисти и краски говорили сами за себя… Свеженатянутый холст ждал…

Он задумчиво улыбнулся им и снова погрузился в свои творческие изыскания.

Как всегда, сдержан и лаконичен. И как всегда, абсолютно погружен в живопись.

Снежка уныло кивнула в ответ…

Истинно восточный мужчина… Служитель муз… Для всего их окружения – образец для подражания во всём… Интеллектуал. Прекрасно владеющий немецким.

…А она подвела его…

И в первую очередь – маму…

И Снежке было ее очень жаль… Видя, как та переживает… А еще ей было стыдно.

Короче, апокалипсис был близко как никогда.

И, спасая ее доброе имя в глазах отца, Валентина в назначенный день рано утром отправила ее в больницу, не провожая…

«Экскурсия», – пояснила она мужу и, быстро собрав необходимое, увезла его на дачу…

Этюды не могут ждать… Да и погода благоволила к наброскам. Грядут выходные, а он должен был обязательно вернуться в город в начале недели.

И вроде всё складывалось на редкость удачно… И они с матерью были почти спасены от его гнева…

Да, отец так ничего и не узнал.

Но в тот день Снежкино детство закончилось… И юность тоже.

На нее хмуро смотрела взрослая жизнь, в которую ей пришлось так рано шагнуть под пристальными осуждающими взглядами. Но кто виноват в этом? Да только она сама.

Врачи. Медсёстры. Санитарки.

Их косые, презрительные взгляды. Колючие и отвратительные…

«Такая маленькая, а уже такая развратная…»

«Ни стыда, ни совести! Только ЭТО и на уме!»

«Хорошенькая… Изящная… Теперь уж точно она с этой дорожки вряд ли сойдет… Будет кочевать из рук в руки…»

А Снежке так хотелось крикнуть: «Люди! Очнитесь! Он у меня один! И на все времена…»

Но в тот день ее окружала лишь жестокость.

Первая в ее жизни.

Воспитанная в любви и заботе, она не понимала – не могла понять, как так можно?! Ведь они совсем не знали ее!

И, сжавшись в маленький испуганный комочек, она смиренно ждала окончания этой пытки…

И к концу этого жуткого дня было уже непонятно, что у нее болело больше: вывернутое наизнанку тело или душа…

А тело ныло…

Никто ведь ничего не обезболивал… Только на те недолгие десять минут, что длилась сама операция… И только оттого, что она – несовершеннолетняя…

На остальных женщин, попавших в эту «мясорубку» вместе с ней, было страшно смотреть… Всё наживую… Словно они все побывали в камере пыток.

Такое остается с тобой навсегда.

Так что Снежка могла рассказать Филе?

Что отныне их счастье навечно омрачено этим адом? Что теперь и она сама не уверена в том, что она не б…дь?

…Восточные женщины сильные… И она сможет пережить это в одиночку – только нужно время…

Или же ей так казалось?

– …Я люблю тебя… – еще раз с надеждой проговорил Филя, но она не слышала…

А опять видела лишь его глаза… Безвозвратные, как омут…

Удивительно, но боль отступала, когда она послушно тонула в их глубине…

И, согретая их безграничной любовью, она вновь смело шагнула им навстречу…

Как же он скучал по ней!

Что даже сейчас, прижимая ее к себе, он уже скучал… Такое это было счастье… И горе… что нужно расстаться.

И он был готов снова и снова нестись хоть на край света, лишь бы увидеть ее…

Если светило солнце…

И даже если шел дождь…

И плевать на то, что скажут родители…

Он всё равно садился в электричку и ехал – сначала от своей дачи до Питера, потом из Питера к ней…

И этот август превратился для него в беспрестанное, бесконечное движение…

Пыльные перроны… И поезда… поезда… поезда…

И заученное наизусть расписание, как строчки всемогущей молитвы…