А кто убил тебя?

Бо был необычайно добрым и открытым человеком. В Швеции не очень любили немцев, а родословная Бо включала немецкое происхождение о чём свидетельствовала его фамилия. Мать Бо давно умерла от неизвестной болезни, но она была чистокровная шведка. По ночам мужчина, будучи малышом, часто слышал «Пеппи длинный чулок» или всем известную повесть «Малыш и Карлсон, который живёт на крыше». Но родился он в Германии, где сказки были другого оттенка, но «Белоснежка» и «Бременские музыканты» так и не смогли вытеснить любовь к Швеции, которая видимо передалась от матери. И после её смерти Бо не смог оставаться с отцом, который променял семейную жизнь на алкоголь, а переехать в Швецию не хватало сил. Что-то подтолкнуло его на путешествие, которое закончилось в России, где он и повстречал Анну. У них родился Артур. Необычайный парень, он мог смотреть на мир под другим углом, показывая и рассказывая об этом родителям. Они настолько любили сына, что возносили в лик святых. Было всё так чудесно в России, пока Анна не заболела, а стоящие врачи обследовали в то время только в Швеции. Преодолев свою боль и муку, Бо вернулся на родину матери. Там родился милейший Артём, который вознёс своего брата выше небес, считая его Богом и даже больше.

Тёма шагал в сторону центра города, пиная попавшиеся камни и стараясь не думать о том, что завтра он снова окажется в ночном патруле и что он никогда больше не сможет спокойно засыпать в своей кровати, мечтая о завтрашнем дне.

Теперь завтрашний день может не начаться.

На рынке, как обычно, люди толпились, стараясь урвать самый лакомый кусочек. Некоторые тщательно рассматривали овощи, щупая и сжимая в руках, чтобы убедиться в свежести продуктов. Парню хотелось забыться и слиться с городом, но знакомый силуэт отвлёк его от полёта мыслей.

«И что ей не сидится дома», – подумал парень и попытался привлечь внимание Саши, помахав ей рукой. Но она просто перевела на него взгляд, потом резко развернулась и испарилась в узких переулках. Шнайдер сначала хотел побежать за ней, но кто-то толкнул его в спину.

Обидчик выглядел возмущённым и совсем неприветливым. Артём хотел уйти, но тот взял его за плечо и, прищурясь, произнёс:

– Кого я вижу. Голубые глаза, светлые волосы, непримечательный вид и растерянный взгляд. Шнайдер, ты не меняешься с годами.

– Здравствуй, – пробубнил Артём, пытаясь убрать тяжёлую руку с плеча, – мне не удобно.

– А моей сестре удобно?

Шнайдер вспомнил ангельское выражение Николь и её отвратительный характер, выражавшийся в поддакивании и отсутствии собственного мнения.

– Что ей тесно с тобой жить в одном доме?

Артём вспомнил школьные годы, где старший брать де Клермон ущемлял любые попытки парня выделиться. Армия стала спасением от насилия и жестокого обращения крупного парня, который буквально преследовал Шнайдер.

– Неужели всю вашу любовь ты променял на ночной патруль?

Парень почувствовал, как его плечо хрустнуло, а старший де Клермон и не планировал ослаблять хватку.

– Какую ещё любовь? – пропищал Артём, подгибая колени от боли.

– О, неужели ты думал, что сможешь оставить Николь вот так просто?

– Отпусти, – крикнул Тёма, – я не уловил суть диалога, но мы можем начать сначала. Только отпусти.

Казалось, что его просьба была услышана.

– Пошли, – приказал обидчик, показывая прямо.

– А можно мне…

Шнайдер успел только моргнуть прежде, чем Филип схватил его за шиворот и подтолкнул вперёд. Было ясно, что лучше молча идти прямо, дабы избежать лишних ран. Де Клермон не отставал, а Артём то и дело разворачивал голову назад. Кажется, школьные годы встали поперёк горла, и всё вернулось в то беззаботное детство, когда маленький мальчик, глядя на старшеклассника терял дар речи и чуть не падал в обморок.

Они пришли к дому, который на фоне не отличался от других домов. Старая краска, отбитые доски заменены железными обломками от старых машин, окна забиты решёткой, а на входе стояла железная дверь. Многие считали, что такая конструкция спасала от новой расы, но, при удобной возможности спящих людей и отсутствии ночного патруля по близости, убеждались в обратном.

Артём понимал, что сейчас ему придётся испытать неловкость и проверить себя на стойкость. Филип силой запихал его в комнату, где сидела Николь за столом и вырисовывала волны. В армии она часто говорили о безграничном океане, который окружал остаточный мир, а также о том, что это вдохновляло её на стихи и даже рассказы. Когда дверь хлопнула, девушка развернулась. По её выражению лица было всё ясно.

– Привет, – процедил Шнайдер. Но вместо ответа он почувствовал, как женские руки обвили его и прижали к двери.

Николь ещё немного позволила себе слабость, а потом, вспомнив обиду, отстранилась и села обратно.

– Ты пришёл извиняться?

– За что? – На самом деле на языке крутилось множество вопросов к происходящему, но все были неуместны и по-своему своеобразны.