А. С. Хомяков – мыслитель, поэт, публицист. Т. 1

Все это философские принципы, в которых много истины, в которых все, пожалуй, – истина, кроме одной, по видимому, совершенно второстепенной, невыдающейся на первый план мысли, мысли о «потерянных,

напрасных и может быть – погибельных трудах

». Все остальное не новость, все остальное встречаем мы в мыслителях как Хомяков, Киреевский, отец Феодор (я напоминаю только о ближайших к нам) – и видим, что оно не ведет ни к отрицанию свободы общественной, ни к отрицанию красоты в искусстве, ни к отрицанию испытующего духа в философии, а напротив, придает только всем этим возвышенным стремлениям силу, прочность, центр. Но эти высокие основы – может быть, по сущности своей представляют собою такую высокую и острую крутизну, на которой в желаемом равновесии могли удерживаться только глубочайшие христианские мудрецы первых семи веков и весьма немногие из современных, наследовавшие от них не букву, которая мертвит, а дух, который животворит. Немногие дошли до той высоты воззрения, потребной для простой и великой в простоте своей мысли о. Феодора, что для Христа человеческий разум вовсе не так ничтожен, как для нескольких поборников застоя и насильственного единства, для нескольких духовных централизаторов, которым всякие пути, уклоняющиеся от буквы, представляются «

усилиями потерянными, трудами напрасными, а может быть и погибельными». Централизаторы, приверженцы буквы, странная ирония! – становят свой собственный разум, т. е. свое личное, скованное понимание буквы мерилом путей великой к таинственно-неусладимой силы и, – не зная ни ее последующих проявлений, ни ее конечных целей, произносят с высоты присвоенного себе авторитета приговор всяким путям, кроме тех, которые условлены их буквою… Вред, происходящий от такого произвольного, хотя вместе и рабски-буквального указания путей, ужасен и в области мышления и в области искусства и в области жизни. Много ли, повторяю, найдется Хомяковых, Киреевских, отцов Феодоров?[602]

Попробуем распутать то, что запутал в своих противоречивых свидетельствах Н. Страхов.

Первым, кто попытался возразить страховской трактовке отношений братьев Достоевских и Ап. Григорьева к славянофилам, был сам Достоевский: «Н. Н. Страхов хоть и представляет далее в статье своей комментарий на слова моего брата, приведенные Аполлоном Григорьевым о Киреевском, Хомякове и о. Феодоре, но так как я сам был тут, при этом разговоре, то считаю, как личный свидетель, не лишним разъяснить эти слова в их настоящем смысле».[603]