Аббатство кошмаров. Усадьба Грилла

— В последние годы — нет, а то видела изредка в большом обществе, которого обыкновенно он избегает; мы разговаривали дружески; но он так и не узнал, ему и невдомек, как сильно я люблю его; быть может, он вообще не думал, что я его люблю. Я слишком хорошо хранила свою тайну. Он не утратил своей страсти к блужданьям, исчезая время от времени, но всегда возвращаясь домой. Думаю, на жену у него нет причины жаловаться. И все-таки мне все время сдается, что, будь я на ее месте, я приручила бы его к дому. Во многом ваш случай схож с моим; правда, моей соперницей была ветреная фантазия; вам же надо перебороть прочные домашние узы. Но вам, в точности как и мне, грозила опасность стать жертвой одной идеи и щепетильности; вы избрали единственно верный путь, чтобы от этого избавиться. Я жалею, что уступила щепетильности; расстаться же с идеей мне было б жаль. Мне сладки воспоминанья, я не променяла бы их на безмятежный покой, смертный сон, сковавший умы тех, кто никогда не любил или не любил всей душою.

ГЛАВА XXVIII

АРИСТОФАН В ЛОНДОНЕ

Non duco contentionis funem, dum constet inter nos,

quod fere lotus mundus exerceat histrioniam.

Petronius Arbiter.

Я не тяну веревку раздора, ибо решено, что почти

все актерствуют на свете.

Петроний Арбитр[474][475].

«Весь мир — театр»[476]

.

Шекспир

En el teatro del mondo

Todos son representantes[477][478].

Кальдерон

Tous le comediens ne sont pas au theatre[479].

Французская пословица

Пошли дожди, а за ними оттепель и теплые ветры. Дороги подсохли для съезда гостей, участников Аристофановой комедии. Представление назначили на пятый день рождества. Театр озарялся множеством свечей в хрустальных канделябрах, а сцену освещали лампы. Кроме компании, гостившей у мистера Грилла, сюда съехался весь цвет окрестных мест, и, таким образом, были заняты все полукруглые ряды, правда, не голых каменных скамей, но достаточно уютно устроенных с помощью спинок, подушек и подлокотников удобных сидений. Лорд Сом был непревзойден в роли театрального распорядителя.

Занавес, которому не надобно было падать[480][481], поднялся и открыл сцену. Действие происходило в Лондоне, на берегу Темзы, на террасе дома, занятого обществом спиритов. В центре была арка, и сквозь нее видна улица. Грилл спал. Цирцея, стоя над ним, открывала диалог.

Цирцея: Грилл! Пробудись и человеком стань!

Грилл: Я крепко спал и видел чудо-сны.Цирцея: И я спала. А долго ль, угадай?Грилл: Часов четырнадцать — садится солнце.Цирцея: Три тысячелетья.Грилл: Вот это дрема!Но где, скажи, твой сад и твой дворец?Где мы?Цирцея: Поверишь ли, когда-тоЗдесь лес стоял, прозрачная рекаСтремилась к океану через дебри.Теперь же здесь, благодаря трудам,

Среди жилищ отравленный поток,Повсюду сея смерть, дыша зловоньем,Грохочет, пенясь.Грилл: Что там, вдалеке?Какие-то нелепые громады?Цирцея: Дома, печные трубы и суда —Все изрыгает черный, смрадный дым.Двуногие и лошади снуютС утра до вечера — весь день в погонеЗа прибылью, а то за наслажденьем.Грилл: О Вакх, Юпитер! Ну, столпотворенье!

Бездумно, словно тени, все порхают:Наверно, то же зрел Улисс в Эребе.Но нечему мы здесь?Цирцея: Восстали вдругВластители невидимого мираИ нас призвали.Грилл: Но с какою целью?Цирцея: Сейчас расскажут. Вот они идут.А с ними стол мистический. О, ужас!Вот заклинанья произносят. Ну, смотри!

Входят спириты. Вносят дубовый стол.