Абрашкин Анатолий Русь - арийская колыбель

По нашей версии, евреи, мигрировавшие в Египет в XIV в. до н. э., приняли активное участие в проведении религиозной реформы Эхнатона. Его жена, Нефер­тити, была митаннийской принцессой, что обеспе­чивало евреям-митаннийцам (полукровкам) в Египте дополнительную поддержку. Их взлет на «египетский олимп» был стремительным и головокружительным. Но вслед за кратким периодом революции наступила эпоха реставрации. Многие евреи, подобно Аврааму, эмигрировали в Ханаан, те же, кто остался, попали большей частью в незавидное положение, поскольку на них перешел гнев египтян за революционные де­яния их отцов. Что же касается евреев-митаннийцев («семито-ариев»), прижившихся в Египте, то они оста­вались под защитой митаннийских царей, и никакие репрессии до поры до времени их затронуть не могли. Более того, вероятнее всего, что именно они были час­тью того дипломатического корпуса, который митаннийцы держали в Египте. Удивительная карьера Ио­сифа, о которой так вдохновенно повествует Библия, состоялась, скорее всего, при их посредничестве!

Вспомним, куда бежит Моисей из Египта? В землю Мадиамскую — пустынную местность, лежащую к вос­току от Красного моря. Комментаторы Библии пола­гают, что ее населяли потомки Мадиама, четвертого сына Авраама и Хеттуры. Имя Хеттура говорит само за себя: его носительница принадлежала к индоевропей­скому народу хеттов. На этом основании можно смело утверждать, что мадианитяне никакими арабами, как то обычно пишут, не были. Да и с какой стати неараб Моисей должен искать спасения у арабов? Мадиани­тяне — народ, возникший при смешении семитского и индоевропейского племен, это та часть евреев-митаннийцев, которая не проводила политику нацио­нальной изоляции. Кстати, название «мадианитяне» с учетом условности гласных в еврейских словах и воз­можности перехода звонкого «д» в глухое «т» можно прочитать и как «митанитяне» — выходцы из страны Митанни. Тогда все сходится. Моисей — еврей-полукровка, имеющий митаннийских предков и воспитан­ный своей матерью в образах арийской культуры.

Что же до отличий в деталях еврейского и индоев­ропейского мифов, то они служат доказательством, что евреи, создавая свой национальный эпос — Пятикни­жие, не копировали мифы других народов, а придумы­вали свои, оригинальные тексты, хотя, без сомнения, кое в чем и опирались на религиозные предания ин­доевропейцев. Семья Моисея не выдумана создателями эпоса, туг мы никак не можем согласиться с Фрейдом. В самом деле, почему у ближайших родственников Мо­исея арийские, а не семитские имена? Уж выдумывать, то с выгодой для себя!

В рассказе о Моисее древний индоевропейский миф о воспитании героя в чужой семье переосмыс­лен в несколько ином, совершенно новом для данного сюжета ключе. Для евреев важен, прежде всего, соци­альный подтекст происходящего. Низкий по проис­хождению Моисей воспитывается во дворце фараона и обретает статус, сравнимый с положением наслед­ника трона. Одна из легенд, бытовавших среди евреев, повествует, что, когда однажды фараон взял младенца Моисея на руки и, играя, поднял вверх, то трехлетний малыш сорвал с него корону и надел на себя. В другой рассказывается о победоносных воинских деяниях, совершенных им в качестве египетского полководца в Эфиопии, и в связь с этим ставится то, что он бежал из Египта в силу невыгодного для него расклада по­литических сил при дворе. А чем мог навлечь на себя гнев знатных египтян этот любимец фортуны? Может быть, тем, что отстаивал интересы евреев перед фара­оном? Во всяком случае, библейский рассказ о том, как Моисей защитил раба, убив при этом египтянина-над­смотрщика, призван убедить всех, что Моисей думал о бедах своего народа и переживал за униженное поло­жение своих соплеменников.

Факт бегства из страны фараонов тоже весьма символичен. Он обозначает очень важную для еврейского миросозерцания тему гонимости. В истории еврейс­кого народа она едва ли не центральная, в каждом ев­рейском доме обязательно вам расскажут правдивую историю, как его обитатели пострадали от произвола властей. Причем вас будут уверять, что никакой дру­гой народ в тех же самых условиях не пережил ничего подобного. Это особенность еврейского поведения и еврейской психики, это внутреннее оправдание бого­избранности и необходимости жить по своим, отлич­ным от общепринятых законам. Надо подчеркнуть, что Библия нисколько не старается приукрасить образ Моисея. Он изображен гневливым и вспыльчивым: со­вершает убийство, разбивает скрижали завета. Подоб­ные действия не способствуют прославлению, и отто­го они, скорей всего, имели место в действительности. В общем, египетская часть жизнеописания Моисея ка­жется нам в своей основе глубоко реалистичной.