Абрашкин Анатолий Русь - арийская колыбель

Посейдон предоставляет более юному небожите­лю право выбора, но напоминает ему о годах былой дружбы и о том, как оба они столкнулись с вероломс­твом бывшего царя Трои Лаомедона, отца Приама, не заплатившего богам условленную плату за услуги, ока­занные ими для города. Посейдон подводит Аполлона к мысли, что боги должны мыслить и шире, и дальше смертных. Как бы ни закончилась троянская кампания, но останутся в мире и ахейцы, и троянцы или, по край­ней мере, их потомки, которые также будут поклонять­ся им и которым нужно будет нести мир и покой. И то, что это не пустые рассуждения, морской бог доказал на деле. Он лично спас Энея от смерти в поединке с Ахиллом, перенеся по воздуху из самого пекла битвы в безопасное место, где и посетовал герою:

Кто из бессмертных, Эней, тебя ослепил и подвигнул

С сыном Пелеевым бурным сражаться и меряться боем?

Он и сильнее тебя, и любезнее жителям неба.

С ним и вперед повстречавшися, вспять отступай перед

грозным…

В этой своей речи Посейдон деликатно не упоми­нает имени Аполлона. Уж он-то знает, что Эней наслу­шался его «ложных советов», но точно так же Посейдо­ну известно, что герою-троянцу предназначено спас­тись, дабы род его не пресекся. На правах старшего он исправляет ошибку Феба, невзирая на то что тот воюет на противоположной стороне.

Взвесив и обдумав слова повелителя морских пучин, Аполлон решает воздержаться от битвы, за что тут же получает нагоняй от сестры Артемиды:

Ты убегаешь, стрелец! и царю Посейдаону победу

Всю оставляешь, даешь ненаказанно славой гордиться?

Что ж, малодушный, ты носишь сей лук, для тебя

бесполезный?

Но брат не отвечает ей, у него теперь одна забота — помочь обреченным троянцам. А за свои смелые речи Артемида наказывается Герой, которая срывает с ее плеч лук и бьет им несчастную «вкруг ушей». И эта ду­эль проиграна богами троянцев. Осталась, правда, еще одна пара, которая не выяснила отношений — Лета и Гермес. Но здесь в полном блеске своего благородства проявляет себя Гермес, возвещающий:

Лета! сражаться с тобой ни теперь я, ни впредь не намерен:

Трудно сражаться с супругами тучегонителя Зевса.

Можешь, когда ты желаешь, торжественно между

бессмертных,

Можешь хвалиться, что силой ты страшной меня победила.

Так закончилась война богов на греческом Олим­пе…

Эпизоды войны между олимпийцами искусно вплетены в общую канву «Илиады». Они «привязаны» к событиям человеческой истории. И все же о войне богов можно говорить как о некой отдельной сюжет­ной линии. События в войне подчиняются опреде­ленной логике. Можно выделить три совершенно не­похожие друг на друга фазы противостояния богов: I фаза — «один в поле воин» (одиночные выпады про­тив смертных из противоположного лагеря, «невиди­мая» помощь своим); II фаза — «договор дороже денег» (мораторий Зевса на вмешательство в дела людей); III фаза — «стенка на стенку» (поединки богов между собой). Как видим, военные действия развиваются по нарастающей — от единичных рейдов до общей по­тасовки. Боги троянцев проигрывают, и это означает, что Троя обречена.

Противостояние богов, зафиксированное «Илиа­дой», — явление исключительное, требующее допол­нительного истолкования. Действительно, отчего и по какому принципу боги разделились на враждующие партии? Еще в VI веке до н. э. некий Феаген из италий­ского города Регия, по роду занятий грамматик и ис­толкователь поэм Гомера, предложил аллегорическое истолкование знаменитой битвы богов. В древности эта сцена шокировала людей, сохранивших привер­женность традиционным верованиям греков, так как в ней почти все обитатели Олимпа, за исключением Зевса, спускаются с неба на землю и завязывают са­мую настоящую потасовку, обмениваясь грубой бра­нью и увесистыми ударами. Феаген нашел простой выход из этого щекотливого положения, объявив, что эту войну следует понимать иносказательно, ибо под видом богов в данном случае действуют разбушевав­шиеся стихии. Так, Аполлон, Гелиос и Гефест симво­лизируют огонь, Посейдон и речной бог Скамандр — противоборствующую огню воду. Правда, некоторые эпизоды этой части «Илиады» были истолкованы Феагеном уже в ином морально-этическом смысле. Так, столкновение Афины с грозным богом войны Аресом, в котором последний терпит поражение, следовало понимать как борьбу разума с неразумием. Пример­но столетием позже философ Метродор из Лампсака, ученик знаменитого Анаксагора, выступил с еще бо­лее причудливым истолкованием сюжета «Илиады». По его версии, воплощением различных природных явлений следовало считать уже не богов, а смертных героев гомеровской поэмы. Так, Агамемнон, в пони­мании Метродора, почему-то должен был символи­зировать небо, Ахилл — солнце, Гектор — луну, Па­рис — воздух, Елена — землю. Еще более странные роли философ из Лампсака отвел богам, увидев в них символы различных частей человеческого тела. Так, богиню плодородия Деметру он сопоставлял с пече­нью, Диониса — с селезенкой, Аполлона — с желчным пузырем и т. п.