Ад на земле

− Да, убей меня… − старик улыбался окровавленными губами, провоцируя Адама сильнее, отчего он громче заорал:

− Нет! Нет! Нет!

− Что ты делаешь, мерзкий мальчишка?! – на кухню вбежала мать в одном пеньюаре. Адам с яростным криком дотянулся до стола, схватил кухонный нож и вскочил на ноги, оборачиваясь к ненавистной женщине. Его тело стонало от отвращения и боли. Каждая мышцы одеревенела и будто раскалилась.

− Заткнись! Ты знаешь, что он сделал с твоей дочерью?! Я убью вас обоих!

− Адаааааам…

− Да, убей меня… − с кровавой улыбкой произнес старик. Он был весь в крови и полз по полу к Адаму, извиваясь, словно слизняк.

Он смеялся. Адам сжал виски, он уже не понимал, что происходит – все смешалось: крики матери, плачь сестры и смех старика.

− Мерзкий мальчишка!

− НЕТ! – Адам опустил руки, глядя на мать. − Мама, он пытался изнасиловать твою дочь!

− Заткнись, мой муж не посмел бы прикоснуться к отродию зла!

Адам отшатнулся и на целую секунду на кухне повисло молчание. Надежда больше не плакала. Адель не кричала. Старик не смеялся. Адам не мог думать.

Но тут все резко пришло в норму, и мир продолжил существование. Адам содрогнулся, издав нечто среднее между всхлипом и болезненным смешком, подхватил Надежду на руки и вынес ее на улицу.

Именно в тот момент его вера пошатнулась впервые – когда он лишился дома, сестры, себя.

***

Воспоминания могут быть болезненными.

Почти всегда.

Адам сделал небольшой глоток кофе из стакана, продолжая наблюдать за людьми в аэропорту. Он вновь попытался отвлечься от прошлого, но воспоминания о Надежде будто прожгли дыру в груди.

Нужно было прекратить. Адам уже не тот человек, что был раньше. Не человек. И не скучает по себе прежнему. Не жалеет, что перестал чувствовать боль, не жалеет, что забыл о ней. Ночь, когда он захлебывался в слезах и желал умереть, осталась далеко в прошлом.

Адам дотронулся тыльной стороной ладони до щеки и стер слезинку. По поводу слез он не был ни удивлен, ни огорчен, лишь испытал досаду. Пристально рассмотрел свою руку с влажным пятном.

Какой абсурд – это ведь человеческие слезы, так почему они все еще принадлежат ему?

Что ж, по крайней мере теперь он знает, что в его теле работают хотя бы слезные железы.

Адам сделал еще один глоток и опустил обе руки на руль. Сделал вдох.

Да, не удивительно, что он раскис. Он устал. Устал от всего этого – алчности, жестокости и зависти. Сколько бы времени не прошло, мир не меняется, все становится лишь хуже. И Адам становится лишь хуже. Этот мир не оставил в нем ничего живого.

Если бы не Надежда он бы превратился в безжалостное существо. Только воспоминания о ней… помогают держаться и помнить, что когда-то давно он был просто обычным парнем. И он хотел за себя постоять, но не мог. Поэтому каждый год в день ее смерти он посещает ее могилу, чтобы получить прощение.

Даже звучит смешно. Он больше не должен думать о том, чтобы заслужить чье-либо прощение. Человеческие чувства должны были завянуть в его груди, как цветок в горшке его старого дома. Ненужные чувства. Отвергнутые.

Адам отдал себя Кэтрин, но все равно продолжает цепляться за сестру, за свою маленькую Надежду как за спасательный круг. И сейчас он плачет, представляя, что чувствует Надежда, глядя на своего брата, который, после того как обещал держаться во что бы то ни стало, превратился в безвольную тряпку.

Адам тряпка. Грязная и безвольная, – какой считала его мать. Могла ли Адель предположить, когда повторяла изо дня в день, что Адам похож на отца, что он станет в действительности как он? Намного, много хуже – хуже, чем самая мерзкая тварь на земле.

Адам прочистил горло и с досадой пробормотал:

− Где этот самолет… − но тут же резко вскинул брови, и изогнул губы в презрительной усмешке, когда увидел, как перепуганный до смерти карманник, расталкивая людей локтями и удерживая в руке женскую сумочку, мчится по направлению к машине Адама.

− Это может быть весело, − протянул Адам, допивая остатки кофе из стаканчика, и резко отпирая дверь с водительской стороны, тем самым сбив бедного воришку с ног. Парень оказался довольно проворным, но, когда вскочил на ноги, испуганно вращая глазами, Адам уже стоял перед ним с надменным выражением на лице.

− Что тебе нужно? – выпалил парень, метнувшись на Адама так резво, что не сумел сориентироваться и снова врезался в дверь машины. На этот раз он не поднялся на ноги, а Адам, поджав губы, недовольно осмотрел его молодое лицо.

− Что за иди… − начал он, но слова застряли в горле, когда кто-то внезапно схватил его за пальцы, и начал трясти руку, чуть не вывихнув плечевой сустав. Адам опешил, уставившись на молодую девушку лет двадцати пяти. Ее темные волосы до плеч растрепались, очевидно, от бега. Щеки раскраснелись, глаза сияли благодарностью.

− Спасибо! Спасибо огромное! Вы меня спасли! Он похитил мою сумочку со всеми кредитками!