Адамово Яблоко

– Нет, не сплю, – ответил мальчик и хохотнул совсем уж бессмысленно. – Разве с ним уснешь.

В ту же секунду Георгий осознал, что ожидал чего-то в этом роде. Всегда подозревал. В голове его мелькнула строчка из отчета службы безопасности, где упоминалась тетка Игоря и некий ее гражданский муж.

Первым его чувством была досада о рухнувших надеждах на приятный вечер. И только после этого он смог оценить и взвесить смысл услышанного.

– То есть ты хочешь сказать, что все это время… Или это какая-то глупая шутка?

– Ну да шутка. Что такое – белое, волосатое и в темноте потрескивает? Блондинка-электрик, – он засмеялся с нотками истерики. – Просто вспомнил, как вы с Марковым друг другу навешали! Только с дядей Витей так не получится, у него КМС по боксу. Даже секцию вел у нас в школе! Но я туда не ходил, я танцами занимался. А с ним я занимался совсем другим…

Георгий ощутил почти физиологическое омерзение, как будто съел что-то гнилое, и даже почувствовал во рту осклизлый вкус.

– Почему ты мне не рассказывал, интересно узнать?

Тот снова издал хриплый смешок, больше похожий на клекот.

– Что вам интересно, дяденька? Как меня отчим ололо с двенадцати лет? И в каких позах? И какой у него большой?

В сердцах Георгий стукнул ладонями по рулю.

– Игорь, ну почему вокруг тебя все время какая-то достоевщина?! Почему нельзя нормально, спокойно? Я вот как чувствовал, что что-то такое всплывет!

– О, а знаешь, чем блондинка отличается от курицы? – перебил он. – Курица сама садится на яйца, а блондинку еще надо уломать…

– Ну тебя-то, понятно, уламывать не надо.

Закусив губы, мальчик отвернулся к окну.

Георгий тронулся с места. Он чувствовал ревность куда более острую и ядовитую, чем тогда, с Марковым. Он подумал, что теперь этот яд навечно отравит его чувства к Игорю, как найденная на дне банки с медом мертвая мышь.

Вместе с этим он отчего-то испытывал чувство вины.

– Значит, все это время ты одновременно со мной и с ним?.. И что я теперь должен делать? Послать ребят ноги ему переломать? Или самому разобраться? Этого ты ждешь?

– Я не все время, он приехал недавно. Я поэтому хотел квартиру снять…

– Но я же теперь не могу это так оставить, Игорь! За такие вещи надо бить морду и сажать в колонию! – заявил Георгий, пытаясь осознать, чем он может быть виноват здесь, если не мерить по Достоевскому, когда все виноваты за всех.

– Я просто хотел выбросить это из жизни, – хмуро возразил Игорь. – Я, наверное, зря тебе сказал.

– Наверное, зря. Это все чертовски неприятно… С двенадцати лет – какая-то дичь! Нет, я должен что-то сделать. Поехали, я поговорю с ним по-мужски.

Георгий хотел уже развернуться на светофоре, но Игорь схватил его за рукав.

– Нет, не надо, пожалуйста! Будет только хуже!

– Я не понимаю, ты за него волнуешься? – вскипел Георгий и тут же, смягчаясь, предположил: – Игорь, если ты все это сочинил для интересности, скажи сейчас. Я не буду злиться.

– Нет, я больше не хочу об этом! Давай просто забудем, – взмолился тот.

В этот момент Георгий вспомнил, что совсем недавно давал себе обещание умерить пылкость чувств к мальчишке, сократить встречи, всегда практиковать с ним безопасный секс. В конце концов и этот отчим, вымышленный или реальный, существовал где-то в неочевидном мире, за тем порогом, который Георгию Максимовичу не было никакой нужды переступать.

Но чувство вины подняло со дна души осадок, напомнивший о вещах, давно исключенных из круга обсуждаемых тем. Странным образом он ощутил связь истории Игоря с собственным благополучием – с «Астон Мартином», дорогим костюмом, добротной обувью и свежим бельем. Частью этой взаимосвязи был и социальный бюджет холдинга, вернее, узаконенная взятка, которая закрывала вопросы благотворительности. Поворот этих рассуждений был так неприятен и странен, что Георгий вместо недавнего бодрящего огня в крови почувствовал усталость и злость.

Тем временем подъехали к дому. В лифте Георгий взял Игоря за подбородок.

– Ну, посмотри на меня… И скажи, что мы теперь будем делать?

– Ты снова скажешь, что я… даю всем подряд? – пробормотал тот, готовый расплакаться. – Я все это время лежал и думал: почему я не убежал тогда из дома или не подрался с ним, не рассказал инспекторше… Наверное, у меня нет характера. Я себя ненавижу. Я, наверное, просто трус… Ты меня никогда не простишь?

Георгий знал, что в лифте и на лестнице установлены камеры, выведенные на монитор консьержа, но сейчас это не имело значения. Он привлек к себе мальчика, прижал его голову к груди.

– Ну-ну, малыш, прекращай. Все, я сейчас поеду и наваляю этому козлу по почкам.

На этот раз вместо возражений Игорь обхватил его руками за шею, словно и вправду хотел удержать. «Делаешь одну глупость за другой», – сказал Георгию внутренний голос, и возразить на это было нечего.

Оказавшись в квартире, Георгий включил телевизор и занялся приготовлением чая, вдруг решив считать тему отчима исчерпанной раз и навсегда. Но когда он вышел с сигаретой на балкон, Игорь последовал за ним и заговорил какими-то чужими, словно заготовленными заранее словами: