Адъютант императрицы

– Нет, не потому вы неправы, Сергей Семенович, не потому, – уверяла императрица. – То время, которое я никогда не забываю и не хочу забыть, было временем мечты. Начинающееся утро жизни не требует тех обязанностей, которые предъявляются полуденному часу. На заре можно мечтать, глядя на розовый облака наступающего дня, но день принадлежит действительности, работе, борьбе.

– Вы, ваше императорское величество, вероятно, думаете, что я так и остался при одних мечтах? – сказал Сергей Семенович с оживившимся лицом и румянцем на щеках. – Вы сомневаетесь в моей творческой силе и работоспособности – спросил он.

– Нет, Сергей Семенович, я в этом не сомневаюсь, но я считала своей обязанностью рассеять мечты, рассеять их совершенно, дабы их сладкий туман не затемнил светлого жизненного пути. Теперь мечты рассеяны!

– Да, – мрачно согласился Салтыков, – мечты рассеялись и от них остался лишь горький осадок.

– Нет, Сергей Семенович, от них осталось все самое лучшее, самое благородное, самое прекрасное сила, мужество и возвышенные стремления. Этим стремлениям откроет широкий путь императрица, не имеющая права предаваться тем мечтам, которые волновали великую княгиню, – с подкупающей искренностью возразила Екатерина Алексеевна.

– Я не понимаю вас, ваше императорское величество, – заметил Салтыков. – Впрочем, это и неудивительно после столь долгой разлуки.

– Вы меня поймете, Сергей Семенович, – успокоила генерала государыня, – твердый, гордый мужчина поймет так же императрицу, как когда-то пылкий юноша понимал мечтательную великую княгиню. Выслушайте меня! Судьба моего государства, того самого государства, которое мы когда-то окружали дымкой великих надежд, находится в крайне серьезном положении. Если мне не удастся решительным ударом сразить турок, то слава русского оружия и то выгодное положение, которое заняла Россия по отношению других европейских держав, будут надолго утеряны.

– Я это знаю, ваше императорское величество, – воскликнул Салтыков, сверкая глазами. – Хотя я был далеко, но все время следил за тем, что касалось чести и славы русской императрицы. Мое сердце сжимается от боли, когда я представляю себе, что турецкие варвары будут оскорблять Россию под злобный хохот Европы или что они могут беспрепятственно ворваться в наши владения: Румянцев слишком слаб, чтобы одержать победу над ними.

– Мне это известно, – живо проговорила Екатерина Алексеевна, – но решительный, уничтожающий удар должен быть нанесен Турции во что бы то ни стало. Я за тем и пригласила вас, чтобы вручить в ваши руки честь, славу и величие Российской империи. Мною послан приказ в Польшу выделить из стоящих там войск значительную военную силу и двинуть ее ускоренным маршем к берегам Дуная. Вы поведете эту армию, Сергей Семенович. Составляйте полки, выбирайте офицеров и идите на помощь Румянцеву. Передайте ему мой приказ дать врагам решительное сражение и победить, во что бы то ни стало.

– О, ваше императорское величество, – с юношеским жаром воскликнул Салтыков, – если дело обстоит так, то нам нечего тревожиться. Я знаю войска, стояния в Польше; и долго просидел там в бездействии, и если мне представляется право по своему усмотрению выбрать для Румянцева армии, то я убежден в успехе.

– И я в нем не сомневаюсь, – заметила Екатерина Алексеевна, – я потому и остановилась на вас. Вы спасете честь русского оружия и громкая слава имени вашей императрицы и друга заглушит насмешливые голоса недоброжелателей Европы. Я знаю, что вы первый нанесете смертельную рану в самое сердце неприятеля.

– Клянусь вам, ваше императорское величество, что я так именно и сделаю, – воскликнул Салтыков. – Я прошу позволения отдохнуть армии лишь один день по приходу к берегам Дуная, а затем мы переправимся через волны реки, уничтожим ряды турок и заставим половину мира склониться пред знаменем святого Георгия Победоносца.

– В таком случае отправляйтесь немедленно, – сказала Екатерина Алексеевна, – молитвы императрицы будут сопровождать вас: вы убедитесь, что я права, говоря, что светлый блеск дня гораздо лучше бледной утренней зари. Идите с Богом, Сергей Семенович!.. Хотя вы будете под начальством Румянцева, но обладаете большими полномочиями императрицы, которая одобрить все, что вы сделаете.

– Каждый военный с удовольствием подчинится великому Румянцеву, – заметил Салтыков. – Мне не придется наталкивать его на активную деятельность, и затем он – не такой человек, чтобы завидовать чужой славе и ограничивать деятельность своих подчиненных. Благодарю вас, ваше Императорское величество, за милость, которую вы оказываете мне. Да, – прибавил он, подавляя тихий вздох, – вы правы, эта минута искупляет годы страданий.

– Надеюсь, Сергей Семенович, вы теперь не откажетесь протянуть руку своему другу юности, – проговорила Екатерина Алексеевна, – несмотря на то, что этот друг помнит о том, что императрица не имеет права так мечтать, как мечтала, будучи великой княгиней.

С этими словами она снова протянула руку генералу. Салтыков опустился на колена и прижал пылающие губы к руке государыни.