Адмирал Колчак. Жизнь, подвиг, память

Запальчивость в решениях и неумение разбираться в людях часто ставят Александру Васильевичу в вину применительно уже к войне на сухопутном фронте. Наиболее ретивые обличители – генералы Будберг и Филатьев, причем второй не скрывал, что поет с голоса первого, – до сих пор воспринимаются как непререкаемые авторитеты, а их нападки повторяются снова и снова как исчерпывающие объяснения, почему борьба на Востоке России завершилась катастрофой. На поверку, однако, оказывается, что воззрения Верховного Правителя на стратегию и подготовку вооруженных сил его критиками искажены до неузнаваемости.

Главный козырь критиков и их последователей – обвинение сибирских стратегов в пристрастии к авантюризму и личному участию начальствующих лиц в бою. «Вместо управления армиями, корпусами и дивизиями, – брюзжит Будберг, – рождена и укрепилась идея старших начальников, самих водящих свои войска в атаку». Филатьев, основываясь, видимо, на «Дневнике» Будберга, также пишет о советниках Верховного Главнокомандующего, которые «уверяли адмирала, что в революцию и стратегия, и тактика, и организация войск должны быть иными, чем в нормальной войне, и хорош лишь тот командующий армией, который сам с винтовкой в руках идет впереди солдат», – почему-то делая из этого вывод, чрезмерный даже для Будберга: «т. е. что и прапорщик в революцию может командовать армией». И все-таки собирательного «убедили», «хотят» и проч. кажется недостаточным для столь серьезных обвинений, тем более что на первый взгляд не очень понятно, кто из сотрудников Колчака являлся их адресатом.

Действительно, Степанов, Сурин, Марковский – ключевые фигуры военного министерства и Главного Штаба – в подобных взглядах замечены как будто не были и, напротив, представляются скорее генералами «старого закала», приверженцами планомерной работы и «регулярных» принципов военного строительства и ведения войны. Что касается Степанова, то группа его коллег по кабинету (в том числе неугомонный Михайлов, не чуждый интриганства Гинс и адмирал Смирнов) даже требовала 3 марта устранения генерала с министерского поста, ссылаясь на то, «что на фронте крайне возбуждены против Н.А.Степанова, считая его человеком бумажным, зарывшимся в законопроекты, инструкции и т. п.»; таким образом, военный министр, бывший ставленником лично Колчака, совсем не походит на сорвиголову, сторонника начальственных атак «с винтовкой в руках».

Кажутся не подходящими под это определение и генералы А.И.Дутов и М.В.Ханжин, в 1918–1919 годах командовавшие группировками корпусного и армейского уровня (последний во время весеннего наступления 1919 года – Западною армией), несмотря на то, что оба были боевыми офицерами, а Ханжин в 1915 году, будучи командующим пехотной дивизией, даже был удостоен ордена Святого Георгия III-й степени как раз за личное возглавление атаки. Вряд ли полностью прав Будберг и в отношении генерала Дитерихса, утверждая, будто тот «усвоил себе сибирскую точку зрения на то, что гражданская война требует старших начальников, ходящих в атаку с винтовкой в руке». В большей степени образу «начальника с винтовкой» соответствуют прославленные генералы Сибирской армии, начиная с ее командующего Гайды и возглавлявшего Северную группу А.Н.Пепеляева; однако именно здесь следует задержаться и задуматься.

Дело в том, что до сих пор мы сознательно умалчивали о главном имени, связываемом с идеей «иных, чем в нормальной войне», стратегии и военного строительства – генерале Лебедеве. Это его представляют сорвиголовой-авантюристом и Будберг, и Филатьев, но при этом они забывают (не предумышленно ли?), что Лебедев был как раз во многом антагонистом вождей Сибирской армии. Интересно также, что группа министров, требовавшая отставки Степанова, прочила на его место генерала Б.П.Богословского – начальника штаба Гайды, однако в действительности Степанов был заменен как раз Лебедевым, и в этом приходится видеть личное решение Верховного Правителя. Будберг, правда, рассказывает, будто колчаковский начальник штаба ставил в пример именно Сибиряков, но к рассказу этому вообще нужно присмотреться повнимательнее.