Адмирал Ушаков

Турецкие суда были расположены сзади русской линии, а некоторые в интервалах. Вообще султанские корабли действовали вяло и нерешительно, а иногда просто мешали русским.

«Турецкие же корабли и фрегаты, — доносил Ушаков, — все были позади нас, и не близко к острову; если они и стреляли на оный, то через нас и два ядра в бок моего корабля посадили…».

В первые минуты атаки о. Видо французы от неожиданности растерялись. Но скоро пришли в себя и, зарядив пушки калёными ядрами, начали стрелять по русским кораблям, стараясь вызвать на них пожары. Однако первые выстрелы оказались неудачными. Калёные ядра перелетали через суда и перебили лишь несколько снастей и на двух фрегатах пробили верхний борт навылет, не вызвав пожаров.

Но в это время на противника обрушилась такая страшная лавина картечи и ядер, что ему пришлось отказаться от калёных ядер, очень опасных для деревянных кораблей, но требующих много времени на сложное заряжание, что очень замедляло стрельбу[343].

Непосредственный участник штурма лейтенант Метакса даст очень живое описание корабельной атаки береговых укреплений:

«Сие сильное ополчение против батарей неприятельских, беспрерывная, страшная пальба и гром больших орудии приводили в трепет все окрестности… Островок Видо был, можно сказать, весь взорван картечами, и не только окопы, прекрасные сады и аллеи не уцелели, не осталось дерева, которое не было бы повреждено сим ужасным железным градом… В одиннадцать часов пушки с батарей французских были сбиты; все почти люди, их защищавшие, погибли, прочие же, приведенные в страх, кидались из куста в куст, не зная, куда укрыться; ядра и картечи тучами сыпались на них, не было места близ берега, которое не было бы ими усеяно»[344].

Насколько интенсивным был огонь корабельном артиллерии, можно видеть из количества снарядов, израсходованных флагманским кораблём «св. Павел». За несколько часов боя он выбросил на противника 55 бомб, 906 ядер и 224 картечных снаряда. А всего 1 185 снарядов.

Ф. Ф. Ушаков, непрерывно руководивший и следивший за боем, заметил, что неприятельские батареи сильно ослабили огонь. В 11 часов дня он приказал высадить десант. Заранее приготовленные войска на баркасах, катерах и лодках двинулись к берегу. Гребные суда приставали в трёх местах, и, несмотря на сильный огонь противника и на не разрушенные огнём артиллерии прибрежные препятствия, десантные войска «с невероятной скоростью вышли на берег». В десанте было 1 419 русских матросов и солдат и 750 турок. Всего 2 169 человек[345].

Обескураженные и совершенно подавленные мощным артиллерийским огнём, а также дерзкой высадкой десанта, невзирая на серьёзные препятствия, французы под стремительными ударами войск оставляли батареи, траншеи, окопы и уходили в глубь острова. Значительная часть их засела в центральном укреплении, но после трёхчасового боя вынуждена была сдаться.

«Храбрые войска наши, — доносил Ушаков 21 февраля 1799 г. Павлу I, — так сказать, мгновенно бросились во все места острова, и неприятель повсюду был разбит и побеждён»[346]

.

Потрясённые боем, многие французы сдавались. Но разъярённые турки, рассыпавшись по острову, беспощадно хватали их, рубили головы и, по заведённому в Порте варварскому обычаю, надеялись получить за них деньги. Видя страшные зверства турок, русские солдаты и матросы «принуждены были оборонять своих неприятелей, обращая примкнутые штыки, не к французам, а союзникам своим». Для спасения пленных французов пришлось окружить турецкий отряд русскими войсками и предупредить турок, что по ним будет открыт огонь, если они попробуют схватить хотя бы одного пленного.

«Сия решительная мера, — говорит Метакса, — спасла жизнь… французов, турки не пощадили бы, конечно, ни одного. Русские и здесь доказали, что истинная храбрость сопряжена всегда с человеколюбием, что победа венчается великодушием, а не жестокостью»[347].

К двум часам дня весь остров был в руках десанта. Утихли последние выстрелы. На батареях взвились русские и турецкие флаги. Пленные французы во главе с генералом Пивроном были доставлены на русские корабли. Пиврон, приглашённый Ушаковым на обед, по словам Метаксы, «был объят таким ужасом, что за обедом… не мог держать ложки от дрожания рук и признался, что во всю свою жизнь не видал ужаснейшего дела»[348].

По данным Метаксы, о. Видо защищало 800 французов, при 21 офицере. В плен попало только 422 рядовых, 15 офицеров и генерал[349]. Остальные погибли на острове и при попытке отступить на лодках в Корфу. Они были потоплены огнём русских кораблей и фрегатов, охранявших пролив между Видо и Корфу.