Адвокат амазонки

Латынин сделал драматическую паузу и посмотрел на присяжных.

– Мы не обнаружили отпечатков вообще!

На лицах некоторых судей из народа появилось разочарование.

– Мы не обнаружили отпечатков, – еще раз повторил прокурор, – что позволяет мне сейчас огласить определенные выводы. Либо убийца действовал в перчатках, либо отпечатки попросту стерли. Флаконы с препаратами и шприц выбросили в траву. Как вы думаете, зачем? – Его вопрос относился уже к эксперту.

– Ну, иногда самоубийцы избавляются от таких вот, с позволения сказать, «вещественных доказательств», – пожал плечами эксперт. – Ведь своевременное вмешательство может нарушить планы человека, решившего расстаться с жизнью. Его дальнейшая судьба полностью зависит от быстроты распознавания его состояния и адекватной терапии.

– Пусть так! – великодушно махнул рукой обвинитель. – Предположим, Вероника не хотела, чтобы ей мешали. Но зачем ей тогда было уничтожать отпечатки пальцев на флаконах?

Эксперт молчал. Этот вопрос был не в его компетенции.

– Правильно, незачем, – подвел итог прокурор. – Отпечатки пальцев уничтожил тот, кто боялся, что его разоблачат. Это сделал убийца!

* * *

... Дубровская зашла к Виталию в конце долгого судебного дня. Выражение ее лица не внушило Бойко оптимизма.

– Что случилось, Елизавета Германовна? – спросил он. – Неужели вы узнали что-то такое, о чем я сейчас даже не подозреваю?

Лиза покачала головой.

– Я немного не в себе после показаний эксперта, – призналась она.

– Бросьте, это чепуха! Говорю вам как врач, – убежденно заметил Бойко. – Эксперт не сказал ничего определенного. Только некоторые свои выводы, которые нельзя положить ни на чашу защиты, ни на чашу обвинения.

– Все это так, – признала Лиза. – Но у меня остался терпкий осадок после его допроса, словно все сомнения говорили в пользу доводов прокурора. К тому же отсутствие отпечатков пальцев на флаконах – сильный аргумент. Зачем понадобилось Веронике их стирать?

– Может, их там и не было, этих следов пальцев? Просто получилось так, как получилось?

– Было бы проще, если бы дактилоскопическая экспертиза обнаружила хоть какие-то элементы отпечатков и эксперт сослался бы на недостаток или некачественность материала. Но ничего нет! Кроме (как нарочно!) фрагмента волокна от ткани, которой предположительно вытерли флаконы.

Дубровская, не удержавшись, даже ударила сгоряча по решетке. Это волокно, которое преподнес прокурор в самом конце допроса эксперта, не давало ей покоя. Флаконы тщательно вытерли перед тем, как выбросить. Латынин что-то говорил о том, что это обстоятельство идеально вписывается в стройную систему выводов обвинения, и ей пришлось это проглотить!

– Простите меня, Лиза, – Виталий прижался лицом к холодным прутьям решетки, – вы мне не верите?

– Нет, я вам верю! – убежденно сказала Дубровская.

– Благослови вас бог за эти слова! – вздохнул Бойко и покачал головой.

– Я вам верю, – повторила Дубровская, – но где гарантия, что я смогу вас спасти? Если у меня остался этот противный осадок, и это после того, как я прочитала вашу тетрадь, после того как я узнала, какой вы... – Голос ее сорвался. – Что, если присяжные поверят тому, что говорит им прокурор? Что, если картинки из медицинского атласа покажутся им гораздо убедительнее ваших рисунков?

– Лиза, Лиза... – тихонько остановил ее Виталий. – Если вы на моей стороне, значит, все у нас получится. Я в это верю.

Он положил свою руку поверх ее нервной руки, и Дубровская ощутила тепло и какое-то необыкновенное спокойствие. Ей стало хорошо.

– Надеюсь, ваш муж сказал вам сегодня, как вам идет бирюзовый цвет? – спросил он, переводя разговор совершенно в другое русло. Вторая часть их встречи, целиком состоящая из признаний и комплиментов, похоже, стала уже традицией.

– Мой муж спал, когда я уходила, – увернулась от вопроса Лиза.

– Это непростительно с его стороны. Непременно ведите его ужинать в ресторан, как вернетесь. Такую красоту нельзя прятать в четырех стенах.

Она невесело рассмеялась, удивляясь тому, что ей удается веселиться в самые драматические моменты ее семейной жизни.

– Почему вы смеетесь? Вы не воспринимаете меня всерьез? – В голосе Бойко зазвучала обида.

– О, совсем нет! Просто я не привыкла получать так много похвал в свой адрес. Вы меня балуете. Еще немного, и я задеру свой нос и стану ужасной гордячкой!

– Вы говорите мне неправду, – покачал головой он. – Вы не могли не привыкнуть к комплиментам. В свое время вы получали их в достатке. А сейчас... вы просто от них отвыкли.

– Есть такое, – честно призналась Лиза.

– Кто-то рядом с вами просто решил, что эта красота принадлежит ему без остатка. – Бойко пробежал пальцами по воздуху, словно рисуя образ Елизаветы. – Ваш муж не боится вас потерять. Что имеем – не храним... Известное выражение.

– Да.