Адвокат с Эльтона

— А с Розалиндой Блау… — Я перевёл злой взгляд на вертихвостку, взгляд которой метался по всей аудитории. Кажется, она хотела вскочить и убежать из зала. Нет, моя дорогая, теперь ты во всём признаешься. — …У меня никогда ничего не было. Все её обвинения — ложь. Я отказался представлять её интересы при разводе с супругом. Она рассчитывала на деньги от цварга, но не получила их, а потому лжесвидетельствовала, чтобы получить их с меня. Подаю встречный иск.

И под громкий хор голосов судьи и помощницы прокурора «нельзя использовать детектор без согласия» я с ожесточением содрал браслет с руки и ловко надел на запястье Розалинды. Женщина перепугалась не на шутку, но теперь мне было всё равно. Она первая заварила эту кашу. Да чем она думала, ставя себе синяки? После признания того, что я навредил эльтонийке, меня бы лишили всего!

— Скажи, что врала!

— Я врала, — отвратительно тоненько пропищала женщина, а браслет засиял изумрудной зеленью.

— Вейсс, прекратите немедленно! Так нельзя! — Судья застучала молоточком, но я продолжил:

— Скажи, что ты врала с целью обогащения! Что ты никогда не любила супругов, а просто нашла способ наживы! Что ты завела этот иск из-за глупой мести! Скажи!!!

Я напирал на стерву как астероид. Неотвратимо. Фатально. Она часто-часто дышала, идеальное лицо пошло отвратительными багровыми пятнами, по щекам потекла тушь, оставляя чернильные разводы на надгробии её репутации.

— Всё так… — Розалинда прошептала надтреснутым голосом и оглушительно всхлипнула. — Но Томаса я действительно любила…

— И потому ему изменяла? Это любовник тебе синяки наставил?!

— Да, любовник… — Глаза эльтонийки вспыхнули. — Любая эльтонийка меня поймёт. Мне нужно было жёстче… Нужно! А Томас со своей цваргской нежностью и заботой никогда не мог удовлетворить в постели! С Керром вначале были просто засосы в незаметных местах. Но муж увидел и потребовал развод. Томас отказывался понимать, что я люблю его, просто он не даёт мне в постели то, что требуется!

Блау разрыдалась, а таноржская бабочка всё это время светилась зелёным. Я хотел задать ещё один вопрос, но меня грубо оттащили за подмышки два пристава. Оказывается, любитель игр на коммуникаторе всё-таки среагировал на шум и позвал своего дружка.

— Эрик Вейсс, хватит! Вы превратили дисциплинарное слушание в цирк! — воскликнула Тейлор, кидая на меня гневные взгляды. — Я поняла, что госпожа Мариар не может участвовать в данном деле, но что касается показаний Розалинды, то они получены под давлением. Это недопустимые доказательства, вы должны понимать!

— Ага, понимаю. — Я фыркнул.

— «Ага» — это не ответ в стенах суда!

Своим поведением я умудрился взбесить даже Лирель Тейлор, которая изначально мне симпатизировала. Но после озвученного Розалиндой мне вдруг стало всё безразлично. И то, что Тейлор высказывала мне за неуважение к суду, и то, что Розалинда ревела в три ручья. Лишь фигурка Алессы, которая судорожно стала закидывать в сумочку все электронные бумаги, канцелярию и лазерную указку, вдруг царапнула душу.

— …но ваши показания остаются в силе. — До меня донёсся голос Лирель. — Покажите, пожалуйста, детектор лжи. Он же с Танорга, верно?

Я молча сунул браслет под нос пожилой эльтонийке, чтобы она могла считать уникальный идентификационный код на «брюшке» бабочки. Тейлор несколько секунд изучала полиграф и кивнула, удостоверившись, что он настоящий.

— Очень редкая вещь, — тихо заключила она. — Вейсс, откуда она у вас? Даже на Танорге далеко не все суды такими оснащают.

— Подарок, — скупо бросил.

«И вы даже не представляете, сколько лет я потратил на то, чтобы достать его».

— Хорошо, — наконец сообщила судья, когда Алесса полностью собрала вещи и, опустив подбородок так низко, чтобы не было видно лица, спряталась в тень от колонны. — Я поработаю над заключением и вышлю его участникам в течение нескольких часов. Слушание объявляю закрытым. Все могут расходиться.

Когда зал опустел, судья Лирель так и не отдала мне детектор лжи. В принципе, я подозревал, что всё этим закончится.

— Эрик, — женщина обратилась ко мне устало, — я надеюсь, вы понимаете, что эта вещь не может храниться у частного лица. Такие бабочки — собственность Танорга. Их невозможно собрать на конвейере ввиду тонкой настройки, которую должен делать человек, и того, что схема строения и программное обеспечение устройства держатся в строжайшем секрете. Если бабочка попадёт не в те руки, то суды Танорга лишатся наиважнейшего инструмента. Вдруг полиграф попадёт в руки злоумышленников, и тогда преступники смогут солгать под браслетом, а мы даже не будем этого знать? Не знаю, кто вам подарил это устройство, но как судья я обязана выслать бабочку на родную планету.

Я кивнул.

— Да, конечно, Лирель, я всё понимаю.