Адвокаты не попадают в рай

— Дело в том, что Урусова нет не только в Москве, но и в России. Свидетель эмигрировал в Канаду за неделю до начала слушаний дела. Уж не потому ли он так поспешно уехал из страны, что в тысяча девятьсот девяносто девятом году проходил свидетелем по делу, которое вёл следователь Арзамасов? Уж не получилось ли так, что Григорий Андреевич надавил на своего давнего знакомого, вынудив дать ложные показания?

— Вы берётесь это доказать? — повысил голос прокурор, играя желваками.

— Нет, но защита имеет веские основания утверждать, что Григорий Арзамасов общался с потерпевшим Лацисом, — невозмутимо продолжал Устинович-младший. — Страница восьмидесятая уголовного дела содержит распечатку звонков с мобильного телефона Григория Арзамасова, в которой зафиксировано восемь контактов между этими абонентами. Защита предполагает, что потерпевший мог угрожать Арзамасову, испытывая к нему личную неприязнь. Или требовать от бывшего следователя компенсацию за смерть отца. Но до самого Арзамасова добраться невозможно, он окружён охранниками, и Гедеминас Лацис мог попытаться свести с ним счёты путём нападения на племянницу.

Прокурор хмыкнул и, с нескрываемой иронией взглянув на адвоката, едко заметил:

— Сторона обвинения не думает, что Евгения и Григорий Арзамасовы были близки настолько, что потеря племянницы сильно огорчила бы дядю. У нас имеются сведения, что Григорий Андреевич претендовал на долю в наследстве тяжело больного брата.

— Отлично, брат ещё не умер, а родня уже претендует на доли в наследстве! — фыркнула судья, поигрывая ручкой. — Прошу адвоката Устиновича проявлять уважение к суду и не перебивать сторону обвинения. Выступите, когда вам предоставят слово.

— Хочу заметить, что речь идёт об огромном состоянии, которое художник Роман Арзамасов заработал на продаже цикла картин «Обнажённая Зоя», — пояснил прокурор. — Следствие установило, что подсудимая Арзамасова приехала из Уэльса в Москву с целью дискредитировать конкурирующего наследника. Проще всего ей показалось сделать ставку на прогремевшее дело Валдиса Лациса, тем более что дядя был причастен к процессу. Девушка сразу же принялась наводить справки об инсулиновом убийце, изучать его почерк, для чего одной из сотрудниц архива, Нине Альховской, ею была выплачена сумма в пятьдесят тысяч рублей за наиболее важные документы. Сторона обвинения настоятельно просит уважаемый суд пригласить свидетеля Нину Альховскую.

Судья дала «добро», и в зал, оглядываясь по сторонам, вошла молодая девица в джинсах и свитере. Дерзко вскинув голову, она взошла на кафедру и приготовилась отвечать на вопросы.

— Свидетель, представьтесь, назовите свои имя, место работы и должность. И расскажите суду, при каких обстоятельствах вы познакомились с подсудимой.

Сотрудница архива набрала в лёгкие побольше воздуха и, представившись, начала издалека:

— В прошлом году мы с мужем взяли в кредит машину, «Шкоду Йети». Очень хороший автомобиль, и расход бензина небольшой. Платить по кредиту мы будем три года…

Судья перестала рассматривать ногти и впилась глазами в Альховскую.

— Свидетель, суд просит озвучить не историю приобретения вами машины, а то, как вы познакомились с подсудимой. Нельзя ли сразу перейти к делу? — сердито спросила она.

— Я и рассказываю по делу, — фыркнула девушка. — Перед Новым годом к нам в архив пришла подсудимая и попросила продать ей папку с делом Валдиса Лациса. И я сразу же подумала о кредите, тем более что в архиве хранилась еще и папка с дубликатами. Я предложила покупательнице копии, но она категорически настаивала на оригиналах. Проявив осторожность, я отдала ей не все бумаги, чтобы папка с оригиналами, пусть и полупустая, стояла на своём месте. А на днях дело Лациса снова потребовалось, и моя начальница, Елена Михайловна Дюжева, выдала оригинал. Адвокат, запрашивавший дело, поднял шум, грозился пойти по инстанциям и выяснить, каким образом пропали бумаги. Елена Михайловна меня прижала, и я рассказала ей о кредите. Дюжева отправилась к начальству, написала докладную записку, меня уволили, а про продажу архивного дела сообщили в прокуратуру.

Девушка тряхнула головой и с вызовом посмотрела на прокурора.

— Тоже мне, нашли воровку! Ну да, продала я старые бумаги. Можно подумать, кто-то от этого умер!

— Вы не поверите, но действительно умер. И даже не один человек, — сухо ответил иезуит, неприязненно глядя на Альховскую. Затем обернулся в сторону судьи: — Больше вопросов к свидетелю у суда нет?

— Вопросов не имею, — откликнулась судья.