Афанасьева, стой!

– Арина, я, кажется, понимаю, о чём вы говорите. Работы у нас, действительно, достаточно. Но я вас разочарую. Подавляющее большинство ваших попутчиков – обычные люди. Просто ваше видение ещё неустойчиво. Вы видели не нечисть, а внешнее проявление мыслей, эмоций и настроений простых людей. Что поделать, мы все несовершенны. Многие мысли и поступки нас совсем не красят.

– И что, теперь так всегда будет, да? Вместо людей уродцы?

– Не переживайте. Будете заниматься, научитесь этим управлять. И видение будет открываться только тогда, когда оно вам потребуется. В процессе работы, например. А до той поры могут случаться спонтанные всплески. Но это не так страшно.

Ну как сказать. Я человек впечатлительный. Мне страшно.

– А ещё я видела светящегося парня. И я ему не понравилась, – поделилась печалью. – Хотя мне он тоже не понравился. Не сразу, правда. Вначале очень даже понравился, а потом стало физически тяжело рядом с ним находиться. Было такое чувство, что он давит на меня своей энергией. Даже пришлось из вагона выйти.

– Похоже, вы встретили судью. От судий, Арина, я рекомендовал бы вам пока держаться как можно дальше. Выходите из вагона, перебегайте на другую сторону улицы, покидайте ресторан. Полагаю, вы меня поняли. И так до тех пор, пока не освоите дар.

– Это ещё почему? Я законов не нарушаю. И что это за судьи такие, с которыми мне на одном поле нельзя… хм… Я такой же человек, как и они!

Ведун хмыкнул.

– Судьи такие же нелюди, как и мы с вами, Арина. Но жить им намного сложнее. Странно, что вы наткнулись на судью в метро. Они стараются минимизировать контакт с внешним миром. Но, судя по вашему рассказу, юноша, как и вы, еще не освоил свой дар. Или проклятье, это с какой стороны посмотреть.

– А что, они, эти нелюди, действительно работают в суде?

– У нас своя судебная система. Особенная. И там требуются особенные кадры. Люди, рожденные с даром видеть внутреннюю суть человека, его предрасположенность к девиантному и деликвентному поведению. Благодаря своему дару, судьи выносят безошибочные приговоры. Ведьмы и ведуны, например, имеют, так сказать, склонность к правонарушениям.

– Нет у меня никаких склонностей! Да я даже дорогу никогда на красный не перехожу!

– Это, безусловно, похвально. А что насчет ваших мыслей?

– А что не так с моими мыслями? – справедливо возмутилась я. – Мои мысли – моё личное дело. Мечты об убийстве – еще не убийство!

– И многих вы уже того… порешили? В светлых своих мечтаниях?

– Да вы смеётесь надо мной, Захар Матвеевич!

– Иронизирую. Но только самую малость. Расскажите-ка мне, Арина, как часто вы мечтаете об убийствах и кого определяете на роль потерпевших.

Странный у нас разговор получается. Неправильный.

– Не мечтаю я об убийствах! Это я так, для усиления эффекта ляпнула. Я очень миролюбивый человек. Вот только людей не люблю. Но они сами виноваты!

– И что же вы делаете с этими виноватыми?

– Да ничего! Что я могу с ними делать? Так, проклинаю маленько. Не вслух, конечно, про себя. Но это же несерьёзно!

– Как раз таки очень серьёзно! Прекращайте сыпать проклятьями направо и налево! Займитесь самоконтролем! Это в интересах вашего же благополучия. Медитируйте утром и вечером, в местах скопления людей отвлекайтесь на что-нибудь приятное: слушайте музыку, читайте книги. Но чтобы больше никаких проклятий! Вы меня поняли?

Покаянно склонила голову.

– Среди судий, Арина, особняком стоит отдельная каста. Палачи. Необученный судья, неконтролирующий свой дар, вполне может оказаться потенциальным палачом. И если в его присутствии вы совершенно случайно проклянёте кого-нибудь, пусть даже в мыслях, такой палач тоже совершенно случайно может упокоить вас на месте. Таково его предназначение. Карать виновных. Причем ваша смерть будет выглядеть вполне естественно. Инфаркт или инсульт. Выбирайте, что вам больше нравится.

– Ничего мне из этого не нравится, – буркнула я.

Сами втянули меня непонятно во что, а теперь инсультами угрожают! Себе оставьте!

– Вот! Я как раз об этом! Мне вы не можете навредить, но обычные люди перед вами беззащитны. Да не пугайтесь так. Ваши посылы не настолько разрушительны. Но это пока. До поры до времени. Надеюсь, вы осознали последствия, Арина. Полный самоконтроль! Никаких случайных злобных посылов!

– Я поняла, Захар Матвеевич! Я больше так не буду! Честное слово!

Ведун закошмарил меня не на шутку. Как же жить-то теперь? С мыслями-убийцами и попутчиками-палачами?

Начальник, оценив мой потерянный вид и почувствовав упаднический настрой, решил сменить тему, переключившись на те бонусы, которые ожидают меня после полноценного обучения. Он был весьма красноречив в своих миссионерских речах, завлекая описанием моего блестящего будущего. Оно и понятно, ему позарез нужны свежие кадры. И как чувствовал, по больному бил, обозначая уровень будущих доходов. Особенно тех, что свалятся после обязательной отработки в Управлении. Частная практика виделась мне Клондайком.

– Захар Матвеевич, может, зря вы всё-таки отказались от обслуживания населения? – задала я провокационный вопрос. – Это ж такие деньжищи!