Афанасий Никитин. Время сильных людей

— Ты себя давно в зеркале не видел. Обгорел на солнце, бородой черной оброс, глаза вот только выдают цветом, но если особо ни на кого не пялиться, так и не обратят внимания. К тому же всегда сказать можно, что ты из далеких мест. Из-за моря, а там наверняка тоже мусульмане живут. Или из Хорасана северного. Там земли вовсе дикие, народом неведомым населенные.

— Хорошо, пусть так.

— Значит, будешь ты Хаджа-Юсуф, купец из Хорасана. Звучит, — улыбнулся Мигель.

Афанасий не удержался и улыбнулся в ответ. Они расплатились, попрощались с капитаном и сошли на причал. Вдохнув, как перед нырком, погрузились в толпу.

Провожающие и встречающие хозяева грузов, носильщики, мелкие торговцы, карманники, малопонятные личности, болтающиеся без видимого дела, — казалось, вся шумная и говорливая Азия собралась тут.

Юркий португалец заскользил вперед рыбкой, лавируя меж тюков и мешков с товаром. Афанасий шел медленнее, широкой грудью раздвигая человеческое море. Книжку Михаила он сунул в мешок с драгоценностями, а его запихал под рубаху от греха и придерживал новоявленное «пузо» одной рукой. В другой же сжимал узду. Конь на другом ее конце вздрагивал и тихонько ржал, косясь на снующих вокруг, но с повода не рвался. За время путешествия он сильно утомился, да и качка сказалась на четвероногом не лучшим образом. Пару раз его тошнило черной слизью, после чего Афанасию пришлось драить палубу.

Наконец они выбрались с причала на площадь и углубились в лабиринт улочек, выискивая платяную лавку подешевле. В одном из заведений с на редкость молчаливым для этих мест хозяином приобрели два халата, чалмы, шаровары и остроносые туфли. Заплатил за все, естественно, Афанасий. Тут же, в примерочной, переоделись.

Склонились над кадушкой с морской водой, любезно поднесенной хозяином вместо зеркала. Мигель, худой и гибкий, в белоснежной рубахе и красном халате походил на молодого принца. Афанасий, которому самый большой, уже ношенный кем-то халат оказался мал, в куцей чалме, в своей выцветшей на солнце хламиде, с которой он не захотел расставаться, был похож на его слугу.

Португалец цокнул языком:

— Ну вот, теперь я на коне поеду, а ты держась за стремя пойдешь. — И, заметив недобрый огонек в глазах Афанасия, решил оправдаться: — А то непохоже будет. Да и вообще, пошутил я. — Он деланно засмеялся.

— Вместе пойдем, с конем в поводу. Чтоб никому обидно не было. Куда двинемся? — спросил тверич на выходе из лавки.

— Тут, на побережье, товар дешево стоит, торговцев много. Даже на воде продают, хотя и качество дрянь. Надо в глубь страны идти. В Кашан или Шираз. Оттуда богатеями вернемся.

— Сами пойдем или с караваном каким?

— Самим быстрее получится, конечно. Но с караваном не так опасно. Разбойников на всех дорогах хватает, особенно на путях, что тысячи лет назад торены.

На том и порешили.

На рыночной площади нашли человека, который собирал попутчиков в караван до города Кашана. Заплатив прошенную сумму, Афанасий и Мигель с десятком других купцов вышли за городские ворота.

Их караван был не очень большим, но и не сказать чтоб совсем маленьким. Две дюжины верблюдов, пяток породистых лошадей. Несколько колясок для знатных людей. Пара телег, на кои могли нагрузить свой скарб пешеходы, за отдельную, разумеется, плату. Бочка с водой, поставленная на колеса. Чуть поодаль, наособицу, отряд вооруженных короткими копьями стражников. И везде тенты и навесы от жгучего солнца.

Караванщик, дородный мужчина на упитанном жеребчике, в сопровождении двух вооруженных всадников проехал вдоль колонны. Узким черным глазом он осмотрел всех, кто решил присоединиться. Задержал взгляд на Мигеле с Афанасием и, ничего не сказав и не замедлив шаг коня, скрылся в начале колоны.

— Подниматься, подниматься! — понеслось над караваном. — Отходим!

Понукаемые погонщиками верблюды нехотя поднялись с мозолей, которые позволяли им спокойно лежать на горячем песке. Лошади налегли на постромки, сдвигая с места повозки. Люди разминали затекшие ноги и наматывали на голову платки для защиты от солнца. Караван тронулся. К вечеру позади остались стены старого города и домики посадов. Пропали небольшие леса вокруг мелких озер и заросли вдоль сбегающих с гор ручейков. Исчезли шатры скотоводов-кочевников.

Пустыня зажала дорогу с двух сторон высокими барханами, с которых ветер срывал пригоршни песка и бросал путникам в лицо. Колючая безлистная растительность — саксаул, джузгун и эфедра — тянула в глубь земли тонкие корни, пытаясь нащупать воду. Через дорогу то и дело перекатывались ажурные шарики перекати-поля.

Песок был повсюду. Любая попытка пошире открыть глаза заканчивалась порцией песка под веками, сказать хоть слово — скрипом на зубах. Песчинки забивались и в сапоги, и за ворот, натирали шею. Пот стекал ручьями, разъедая ранки. Ноги вязли в песке, который выносило ветром на утоптанную дорогу.