Африканские рабы...

Этот метод покойный Роджер Энсти называл «клиническим», т. е. оперировать с причинением наименьшей боли, но все же оперировать. Подобный метод верен существу исторической науки, он предохраняет от предвзятости и отбрасывает пафос. Для периода 1770–1850 гг. мы обнаружили более 500 ценных, эмоционально окрашенных свидетельств. Но все эмоции можно свести к пяти-шести формулировкам, отражающим общий характер разных высказываний. «Юшнический» метод стремится избегать европоцентристских или афроцентристских взглядов, лишь слегка прикрывающих свою биологическую суть (значение группы крови, цвета кожи: «я — черный, я — белый»), а потому как бы проецирующих расизм из прошлого в настоящее.

Наш метод рассматривает работорговлю такой, какой она была на самом деле, — совокупностью подготавливавших ее действий в сочетании с официальными и неофициальными сделками в рамках региональной и межрегиональной экономической активности, которая повсеместно являлась межэтнической, международной и коллективной деятельностью. Вся мерзость работорговли — реальность и порождена людьми. Хотя она и относится к прошлому, но все равно вызывает отвращение. Принятый метод анализа тем не менее позволяет «торговлю, известную как торговля черными» (так ее именовали в XIX в.) рассматривать как историческое явление в прямом значении этого понятия. Такой подход дает возможность установить, а может быть, и раскрыть механизмы торговли рабами через Атлантику.

Мы выделяем три крупных периода в работорговле через Атлантику. В отношении первого из них (1440–1640 гг.) может показаться, что мы немного больше внимания уделяем политическим аспектам проникновения западноевропейских стран в Африку, чем проблеме собственно работорговли. Но это объясняется тем, что зарождавшийся вывоз черных рабов через Атлантику сначала был лишь незначительным элементом международной торговли, почти целиком монополизированной государствами Иберийского полуострова. Только после глубоких изменений политической ситуации в Европе торговля на Гвинейском побережье стала необходимостью и для ряда других стран европейского побережья Атлантики, также захватившими территории в обеих Америках.

Второй период (1640–1807) как бы расширяет не совсем точную, но заслуживающую внимания формулировку, выдвинутую французским историком Гастон-Мартеном, — «негритянская эра». Возникает вопрос о трактовке понятий «работорговая Европа» и «работорговая Африка». Для Европы этот период характерен провалом в организации монополизированных смешанных хозяйств при явном успехе частных хозяйств, использовавших труд рабов-африканцев. Для африканской стороны надо отметить формирование в это время крупных политических образований типа королевств Ашанти и Дагомея, городов-государств к востоку от дельты Нигера, королевства Лоанго[16]. Португальская колония Ангола с

трудом поддерживала свое существование лишь за счет интенсивной работорговли.

Третий период охватывает время с 1807 по 1870 г. Это — эра аболиционизма[17]. Сама продолжительность этого периода показывает, что внезапного прекращения работорговли не было и запрещение длившейся веками продажи невольников очень медленно вступало в силу.

Наиболее заметные этапы в рассматриваемый период совпадают с усилением репрессий за работорговлю, с изменениями в характере экономики, с модернизацией, которая что-то рушила из прошлого, а что-то создавала вновь. И хотя этот период наиболее близок хронологически к нашему времени, его изучение только еще начинается.

Страны Западной Европы в Африке

и их торговля, 1440–1640 гг.

Вывоз невольников из Африки на американское побережье не мог начаться раньше конца XV — начала XVI в., поскольку до этого времени европейцы еще не открыли и не эксплуатировали американские территории. Поэтому работорговля через Атлантику шла сначала из Африки в Европу, в отдельные области самой Африки и на острова, лежащие относительно близко от западного побережья материка. В течение примерно целого столетия португальцы на берегах Африки занимали монопольное положение, право на которое неоднократно подтверждалось Ватиканом. Но постепенно это право стало все чаще оспариваться другими европейскими государствами, проникавшими в Африку.

Одним из доказательств их высадки на африканское побережье в довольно низких широтах (19–17° с. ш.) была демонстрация португальцами в Лиссабоне или Лагуше «мавров». Именно таким образом инициатор и главный организатор экспедиций для открытия новых земель, наследный принц Генрих (незаслуженно получивший прозвище «Мореплавателя», так как сам он не плавал южнее Сеуты) добивался официальных субсидий на новые плавания дальше Рио-де-Оро.

Число таких черных невольников, как правило, было небольшим, поскольку их просто ловила на побережье команда судов, а это не всегда удавалось. Начиная с 1441 г. подобные экспедиции стали обычным делом, но многие из них успеха не имели. В августе 1444 г. Лансарот привез в Лагуш 240 мавров, пятую часть которых составляла «доля» инфанта Генриха.