Агата

В странном беспокойстве, никак не решаясь отправиться домой, я походил туда-сюда по лечебнице. Сначала обошел по периметру просторную приемную, остановился возле красивого письменного стола мадам Сюррюг и скользнул по нему пальцами, потом зашел в кабинет. Вообще-то я люблю это место. Именно здесь я нашел свое дело и неплохо с ним справляюсь. Почему оно превратилось в наскучившую рутину? Просто ли я ленив – или, хуже, настолько заносчив, что начал тяготиться бедами других людей?

Я подошел к окну и выглянул на пустынную улицу. Ощутил прохладное дерево подоконника под ладонями, немного покачался вперед-назад. Потом резко наклонился к самому окну, ударился об него лбом и ощутил, как стучит кровь в том месте, где кожа прижалась к переплету.

Решение

Времени было 07.35, небо висело надо мной голубым, как лед, куполом. Кучка детишек в отглаженной школьной форме, с зачесанными мокрой расческой волосами со смехом толкалась на тротуаре: ребята старались выпихнуть друг друга на дорогу. Они, конечно, направлялись на другой конец города, в школу Эколь-де-Сен-Поль, и кое-кто из матерей, только что чмокнувших их на прощанье, наверняка в свое время побывал на моей кушетке. Вдруг позади меня кто-то крикнул высоким детским голосом: – Доброе утро, месье!

Это была маленькая девочка из дома четыре. Она не прошла, а протанцевала мимо меня неровным галопом уличного мальчишки, и не успел я ответить, как она была уже далеко и за спиной у нее подпрыгивал школьный ранец.

___

Как только я увидел в конце улицы лечебницу, я сразу понял, что мадам Сюррюг все еще к нам не вернулась: кирпичные стены буквально излучали пустоту. Тотальное одиночество, подумал я, но не был уверен, только ли собственное имею в виду.

По окончании дня, когда я временно сложил восемь медицинских карт сегодняшних пациентов на угол письменного стола своей секретарши, во мне вызрело решение. Наверное, эта мысль родилась в течение прошлой ночи, и теперь она привела меня в цветочную лавку, где муж одной из моих клиенток любезно помог мне выбрать букет из цветов, названий которых я не знал, после чего та же мысль сопроводила меня по Рю-де-Па-вийон до переполненного и провонявшего автобуса № 31.

___

По пути я вспоминал нашу с мадам Сюррюг первую встречу. Она откликнулась на объявление о найме, поданное мной в местную газету, когда я понял, что не смогу и лечить, и вести административную кухню. Я отвел на интервью целый день, но встретившись с первыми тремя кандидатами, уже распрощался с мыслью найти человека, с которым я сумел бы сработаться.

И тут пришла она. Безупречно одетая в длинную юбку с хорошо подобранным к ней жакетом, с волосами, туго стянутыми сзади в узел, без которого я с тех пор никогда ее не видел. Почему-то мне отчетливо помнились еще и ее коричневые кожаные туфли на низком каблуке-кирпичике и с пряжкой спереди, она еще лет пять их потом носила.

Я пригласил ее напечатать на машинке надиктованный текст, что она исполнила споро и без ошибок, и спросил, где она работала раньше.

– С двенадцати лет я помогала отцу в его лавке, именно я вела счета и переписывала начисто письма, рассылавшиеся поставщикам и покупателям. Когда мне исполнилось девятнадцать, меня взял на работу адвокат, и с того времени я вела его рабочий календарь, отвечала за всю письменную документацию, архивирование дел и тому подобное.

Она протянула мне аккуратно сложенный листок с похвалами ее трудовым успехам. – Вот, пожалуйста; если захотите узнать о том, какой из меня работник, можете обратиться к месье Бонневи.

На следующий день я объявил мадам Сюррюг, которую звали тогда мадемуазель Бину, что должность досталась ей.

Красный дом с железной цифрой двенадцать на калитке я сначала увидел, когда проезжал мимо него в автобусе, и неожиданно для себя я крикнул шоферу, что мне нужно выходить. Выскользнуть из массы тесно прижатых друг к другу человеческих тел было облегчением; оказавшись на улице, я почти лихорадочно отер ладони о брюки.

Через несколько лет после того, как я принял мадам Сюррюг на работу, я связался с месье Бон-неви, тем самым адвокатом, которого она указала в качестве своего прежнего работодателя. Я хотел выяснить, могу ли я выкупить арендовавшийся мною в то время для практики кабинет, и каково же было мое изумление, когда я похвалил нашу общую секретаршу, а Бонневи ответил, что никогда в жизни о ней не слышал. Я не стал рассказывать об этом мадам Сюррюг. Свою работу она выполняла безукоризненно, к тому же я находил особую радость в том, что разоблачил ее. Эта тайна была одновременно и нашей общей, и только моей, а ее блеф только заставил меня еще больше уважать ее.

___

– Добрый вечер, мадам.